История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

– Можете называть это Анной Мостин, да только все это ваш обыкновенный адвокатский треп. Дьявол, я всегда думал, что вы козел, Готорн. Но вот что я скажу вам: если кто-то вдруг покатит на меня бочку, вам не поздоровится. Вы и ваши дружки вечно суетесь под руку и достаете меня своими бредовыми идеями, если у вас еще остались дружки. Вот и займитесь делом. А я буду сидеть тут, пока не разгребут дороги, я разогнал помощников по домам, и я застрелю любого, кто попробует подойти к участку. Все вопросы потом.

– А как насчет Сирса? – спросил Рики, зная, что Хардести не заикнется об этом, пока он сам не спросит. – Кто-нибудь видел Сирса?

– О, Сирс Джеймс! Ну да. Весьма интересный случай. Полицейские штата и его нашли. Увидели его машину, наполовину заваленную снегом, в самом низу Андерхилл-роуд, рядом трактор, весь раз… раздолбанный. Можете забрать его и похоронить, где пожелаете, мой маленький друг. Если, конечно, в этом чертовом городе еще не всех порубили на куски или не высосали напрочь. Уфф! – Он опять рыгнул. – Я нажрался, как свинья, адвокат. И буду продолжать в том же духе. А потом отвалю отсюда. И пошли вы все к черту! – Он бросил трубку.

Рики сказал:

– Хардести сошел с ума. Сирс погиб. – Стелла зарыдала; и вскоре они втроем сбились в круг, положив руки друг другу на плечи, словно искали утешения в этом простом жесте. – Я остался последний, – проговорил Рики в плечо жены. – О боже, Стелла. Я последний.

Позднее тем же вечером каждый из них – Рики и Стелла в своей спальне, Дон в гостевой – услышали звуки музыки, шумные трубы и хриплые саксофоны, веселую идиллическую музыку ночи, настоящий соул, плавную и текучую музыку американских низов, и, вслушиваясь в нее, они с возрастающим напряжением улавливали, как растет ее темп, ее веселье и разнузданность. Оркестр Доктора Рэбитфута праздновал.

5

Миновало Рождество, и даже соседи перестали видеться друг с другом, а самые отчаянные оптимисты, строившие планы на новогодний вечер, понемногу забыли о них. Все общественные заведения оставались закрытыми, «Янг Бразерс» и библиотека, церкви, аптеки и офисы: на Уит Роу сугробы подобрались к подоконникам первого этажа. Не работали даже бары, и толстый Хемфри Стэлледж отсиживался в своем доме, что стоял позади ресторана, играл с женой в карты и, прислушиваясь к завыванию ветра, говорил, что когда снегоуборочные из округа пробьются к ним, он станет снова зарабатывать побольше Минта, – ведь ничто не гонит народ в бары так, как непогода. Жена его сказала:

– Ты рассуждаешь, как могильщик. – И после этой фразы их разговор, как и карточная игра, увяли: все уже знали о Сирсе, и об Омаре Норрисе, и о самом страшном – о том, что сотворил Эльмер Скейлс.

Казалось, если достаточно долго прислушиваться к легкому шороху падающего снега, услышишь не только то, что он шепчет тебе, что ждет тебя, но и поведает какую-то страшную тайну – тайну, способную окрасить твою жизнь в черный цвет. Некоторые жители Милбурна внезапно просыпались по ночам в три, в четыре часа и думали, что им снится один из детей Скейлса, стоящий в ногах у кровати и ухмыляющийся: и не могли никак вспомнить, который же из мальчиков это был, очевидно, Дэви, а может Батч или Митчелл, однако вот он – стоит рядом, ребра просвечивают сквозь кожу на худеньком теле, и изможденное лицо тоже светится.