История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

Хотя синоптики предсказывали еще больше снега в первую неделю января, он шел всего лишь два дня. Хемфри Стэлледж опять открылся, работая в баре в одиночку (Анни и Энни, отрезанные бездорожьем в своем селе, отсутствовали), и обнаружил, что торговля идет куда лучше, чем он предполагал. Он простаивал за стойкой по шестнадцать часов и, когда жена приходила сделать гамбургеры, говорил ей:

– Ну вот, видишь, дороги немного разгребли, ребята теперь могут сесть за руль, и первое место, куда они направляются, – это бар. Где и сидят целый день. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Ты все сам сказал, – отвечала она.

– В любом случае погодка для выпивки – в самый раз! – радовался Хемфри.

Погодка для выпивки? Более того: Дон Вандерлей, подъезжая с Питером Барнсом к дому Готорнов, размышлял о том, что в этот сумрачный, все еще невероятно морозный день погода напоминала разум пьяного в стельку. Не было сверхъестественных вспышек яркости, которые он видел в Милбурне несколько недель назад: не светились двери и изгороди, не переливались неожиданные цвета. Никакого волшебства. Все, что не было белым, выглядело тусклым и безжизненным: не было солнца, и не было четких теней, а все, что пряталось в тени, казалось чересчур темным.

Он бросил взгляд через плечо на крепко перевязанный сверток на заднем сиденье. Их жалкое примитивное оружие, найденное в доме Эдварда. Теперь, когда у него созрел план и они втроем были готовы дать бой, даже эта унылая погода пророчила им поражение. Хорошо воинство: он, да взвинченный семнадцатилетний паренек, да старенький простуженный адвокат – на какое-то мгновение их затея представилась ему комично-безнадежной. Однако без них не оставалось даже надежды.

– А помощник шерифа чистит хуже Омара, – раздался голос Питера справа. Это было сказано лишь для того, чтобы прервать молчание, но Дон кивнул: мальчик был прав. Леон явно испытывал трудности с тем, чтобы удерживать ковш на нужной высоте, и после того как трактор проезжал по улице, она приобретала необычный террасный вид. Машина двигалась по разноуровневой поверхности, как карусельный паровозик. По обеим сторонам улицы здесь и там валялись сбитые почтовые ящики – Черчилль цеплял их краем ковша.

– На этот раз мы хоть что-то попытаемся сделать, – сказал-спросил Питер.

– Попробуем попытаться, – ответил Дон, искоса глянув на него. Питер напоминал молоденького солдата, побывавшего за две недели в дюжине перестрелок: смотришь на него и ощущаешь горечь спаленного адреналина.

– Я готов, – заявил парень. Его слова звучали решительно, но Дон почувствовал, как напряжены его нервы, и задумался, сможет ли этот мальчик, уже сделавший намного больше, чем он сам и Рики, вынести еще одно испытание.

– Погоди немного, ты еще не знаешь, что я задумал, – сказал Дон. – Может, ты откажешься. И это будет в порядке вещей. Я пойму, Питер.

– Я готов, – повторил паренек, и Дон почувствовал, как он весь содрогнулся. – И что же вы задумали?

– Еще раз наведаться в дом Анны Мостин, – ответил он. – Я все объясню у Рики.

Питер тихонько вздохнул:

– Я все равно готов.

8

– Это было частью сообщения на пленке с Альмой Мобли, – сказал Дон. Рики Готорн, чуть подавшись вперед, сидел на диване, но смотрел не на Дона, а на упаковку «Клинекса» на столе перед ним. Питер Барнс покосился на него и тут же отвел глаза, устало привалившись головой к спинке дивана. Стелла была наверху, успев однако при встрече обжечь Дона предостерегающим взглядом.

– Послание адресовано мне, и мне не хотелось бы обсуждать его с кем бы то ни было, – объяснил он. – Особенно с тобой, Питер. Хотя… возможно, ты представляешь себе его характер.

– Психологическое давление, – сказал Рики.

– Да. Но я долго размышлял над одной фразой, которая может подсказать нам, где ее искать. Я думаю, она намеренно дала эту подсказку, или намек, можно назвать как угодно.