– Не могу сказать, – ответил Рики и покачал головой. Снежное облако, слетевшее с охотничьей кепки, окутало его. – Не могу, – он напряженно вглядывался в метель, словно принюхиваясь и подавшись вперед, как гончая. Здание справа, здание в центре. Здание слева. Опять здание в центре. Он поднял руку с ножом и показал на окна третьего этажа. Занавесок в нем не было, а половина одного окна была открыта. – Вон там. Комната Эдварда. Да, это там.

Фонарь над ними погас, и вокруг стало совсем темно.

Дон пристально разглядывал окна пустого дома, почти не сомневаясь, что вот сейчас он увидит в одном из них манящее лицо, и страх, сильнее, чем мороз, сковал его.

– Ну вот, дождались, – сказал Рики. – Шторм оборвал линии электропередачи. Вы не боитесь темноты?

Они побрели через улицу.

17

Дон толчком открыл парадную дверь, и они ввалились в прихожую. Там стянули с лиц шарфы; в выстуженном холодном помещении дыхание вылетало изо рта облачками пара. Питер отряхнул снег с шапки и пальто; никто не заговаривал. Рики прислонился к стене: похоже, у него уже не хватит сил на то, чтобы одолеть лестницу. Мертвая лампочка висела над головами.

– Пальто, – шепнул Дон, боясь, что отсыревшая одежда будет сковывать движения; он положил топор на пол, расстегнул пальто и сбросил его. За пальто последовал второй шарф; грудь и руки все еще оставались стянуты узкими свитерами, однако плечам стало намного свободней. Питер тоже снял пальто и помог раздеться Рики.

Дон видел их призрачно-белые лица в темноте и подумал, что этот бой может оказаться последним: они вооружены тем же, чем расправились с Бэйтами, но все трое невероятно слабы. Глаза Рики были закрыты: он спиной прислонился к стене, расслабив мышцы, но лицо напоминало посмертную маску.

– Рики? – прошептал Дон.

– Минутку, – Рики поднес к лицу дрожащую руку и подышал на пальцы. Затем тяжело вздохнул, надолго задержал воздух и шумно выдохнул. – Порядок. Вам лучше идти первыми. Я прикрою тыл.

Дон нагнулся и подобрал топор. Питер за его спиной вытер об рукав лезвие ножа полковника Боуи. Дон нащупал каблуком нижнюю ступеньку и шагнул на нее. Затем оглянулся. Рики стоял за Питером, держась за стену рукой. Его глаза были опять закрыты.

– Мистер Готорн, может, вы останетесь? – прошептал Питер.

– Ни за что на свете.

И они начали подниматься, ведомые Доном. Когда-то состоятельные и перспективные молодые адвокаты, врач и семнадцатилетний сын священника ходили по этим ступеням: в двадцатых годах двадцатого века им всем было около двадцати. И по этим же ступеням поднялась женщина, которую они все боготворили, как он боготворил Альму Мобли. Он дошел до второй площадки и посмотрел вверх, на последний пролет. Частичкой разума он мечтал увидеть открытую дверь, пустую комнату, снег, наметенный из открытого окна…

Но вместо этого он увидел то, что заставило его отшатнуться назад. Питер заглянул ему через плечо и кивнул; и наконец Рики догнал их и посмотрел на дверь, выходящую на верхнюю площадку.

Фосфоресцирующий свет просочился из щели под дверью, заливая мягким зеленым сиянием саму дверь и последние ступени.

Они бесшумно поднялись наверх.

– Раз, два, – Дон вцепился свободной рукой в перила, – Три!

Втроем они навалились на дверь, и она слетела с петель.

Каждый из них отчетливо услышал одно и то же слово, но голос для каждого из них был различен:

– Здравствуйте.

18