История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

– Какую же еще. Ты отключился, а когда приходил в себя, начинал что-то лепетать, все время нес какой-то бред о том, что я умер, а Альма Мобли – это нечто ужасное и загадочное. Ты будто витал в облаках. Если ты ничего не помнишь, так это последствия шоковой терапии. Теперь нам надо привести тебя в порядок. Я говорил с профессором Либерманом, и он пообещал подписать с тобой контракт на следующий год: ты ему очень по душе, Дон.

– Либерманом? Да нет, он же сказал, что я…

– Это произошло до того, как он узнал, насколько серьезно ты был болен. В общем, я увез тебя из Мексики и поместил в частную клинику в Ривердейле. Оплатил лечение. Сейчас принесут стейк. Допивай свой мартини.

Дон послушно выпил: такой знакомый вкус…

– Почему мне так холодно? – спросил он Дэвида. – Замерзаю…

– Последствия лечения, – Дон похлопал его по руке. – Врачи сказали, что пару дней именно так ты и будешь себя чувствовать: озноб, смущение, неуверенность в себе, а потом все пройдет. Уверяю тебя.

Официантка принесла их заказ. Дон позволил ей забрать бокал.

– Ты говорил такие странные вещи, – рассказывал ему брат. – Теперь, когда ты пришел в себя, ты поразишься, когда услышишь. Ты думал, что моя жена какое-то чудовище, убившее меня в Амстердаме, тебя было не переубедить. Врач сказал, что это ты так переживаешь ее потерю: потому-то ты так не хотел приехать ко мне и поговорить обо всем. Ты зациклился на мысли о том, что все описанное в твоем романе произошло на самом деле. Когда ты отправил рукопись своему агенту, ты засел в номере отеля, ничего не ел, не мылся – даже не поднимался со стула, чтоб сходить в туалет. Пришлось лететь в Мехико вызволять тебя.

– А где я был час назад? – спросил Дон.

– Тебе делали укол успокоительного. Потом посадили в такси и велели привезти сюда. Я подумал, тебе захочется снова посидеть тут. Место тебе знакомо.

– Я целый год пролежал в больнице?

– Больше. Почти два. А в последние несколько месяцев резко пошел на поправку.

– Но почему я ничего не помню?

– Все просто. Потому что не хотел помнить. Тебе самому кажется, что ты появился на свет пять минут назад. Но постепенно чувство времени вернется к тебе. И память. Ты можешь отдохнуть в нашем доме на Лонг-Айленде: солнце, песочек, море, женщины. Заманчиво?

Дон поморгал и огляделся вокруг. Тело содрогалось от холода. Высокая женщина шла по направлению к ним, ее тянула огромная овчарка на поводке – женщина была стройной и загорелой, солнцезащитные очки подняты на волосы, и на мгновение она показалась символом реальности, воплощением всего, что не грезилось и не снилось, что было не воображением, а восприятием здравого рассудка. Она была случайной, просто прохожей. Неужели все, что ему рассказывал Дэвид, и сам Дэвид – правда?

– Да насмотришься еще на женщин, – рассмеялся брат. – Не сжигай глаза о первую встречную.

– Ты женат на Альме, – сказал Дон.

– Разумеется. Ей не терпится повидаться с тобой. И знаешь, – сказал Дэвид, продолжая улыбаться и держа вилку с аккуратно отрезанным кусочком мяса, – она даже немного польщена твоей книгой. Говорит, что внесла свой вклад в литературу! Но вот что я тебе скажу, – Дэвид подвинул стул ближе к столу. – Подумай о последствиях, если то, что ты утверждаешь в книге, правда. Если, конечно, подобные существа реальны – а ты уверял, что это так.

– Я знаю, – сказал Дон, – я думал…

– Погоди. Дай договорить. Ты понимаешь, какими ничтожными мы им кажемся? Сколько мы живем? Несчастные шестьдесят – семьдесят лет. А они – века, сотни веков. И становятся теми, кем захотят. Наши жизни рождаются в результате случайности, совпадения, слепой комбинации генов, а они создают себя по своему хотению. Они нас ненавидят. И они правы. Живя бок о бок с ними, мы всегда будем им омерзительны.