Холодная рука в моей руке (сборник) - Роберт Эйкман (1975)

Розенберг и Ньютон называли себя архитекторами, но это не вполне соответствовало истинному положению вещей; точнее было назвать их бизнесменами, сведущими в строительстве. Не думайте, что они не состояли в регистрах архитекторов. Разумеется, состояли. К тому же методы их работы были безупречно честными. Я наблюдал за их деятельностью достаточно долго, чтобы утверждать это с полной уверенностью; в противном случае я не остался бы у них, хотя мне позарез нужна была профессия, ибо мать не оставила мне практически ничего. Полагаю, она ожидала, что мистер Розенберг отпишет ей значительную сумму в своем завещании; но он завещал ей всего лишь часы. Да, часы. Если полицейские дадут себе труд хорошенько порыться, они отыщут останки этих часов в саду…

Я многому научился у Розенберга и Ньютона, прежде чем, покинув их, создал собственный бизнес, который относился к той же отрасли; стоит ли говорить, дела я веду со значительно меньшим размахом. Бизнес мой существует почти три года, не такой уж большой срок, однако имя мое обрело определенную известность в престижном городском предместье, где со мной произошло столько ужасающих и невероятных событий; о событиях этих никто не знает, хотя нельзя сказать, что они происходили без свидетелей. Да и вообще, я отдаю себе отчет, что совершаю ошибку, говоря о событиях во множественном числе. Событие было одно-единственное, однако оно растянулось на неопределенный срок.

Надо сказать, я отношусь к разряду тихих и замкнутых людей. Говорят, тот, кто не умеет легко заводить друзей, никогда не добьется успеха в бизнесе, в особенности связанном с недвижимостью. Мой собственный опыт не подтверждает справедливости этого утверждения. Разумеется, у меня немало знакомых; но мы с Урсулой вряд ли стремились завести друзей. Мы в них не нуждались. Я и раньше не испытывал потребности в дружбе, а после женитьбы, когда мы были полностью поглощены друг другом, появление третьих лиц грозило все испортить. Я знаю, что мои чувства были именно таковы; и могу сказать с уверенностью, я знаю, что она полностью их разделяла. Но наша необщительность никоим образом не препятствовала успеху бизнеса: скажем так, степень успеха, которой я сумел добиться, вполне меня удовлетворяла. Мне не нужен был процветающий бизнес, который, поглотив меня целиком, вынуждал бы проводить меньше времени с Урсулой; я никогда не понимал, зачем нужны все эти клубы вроде «Ротари», «Раунд-Тейбл», «Элкс» и «Оптимист», хотя, возможно, не отказался бы вступить в Британский легион, будь Британский легион таким, каким он был после первой войны. Тем не менее я люблю элегантно одеваться и, чтобы там ни говорили, знаю, что это на пользу бизнесу. Убогое состояние, в которое повергла меня война, было мне отвратительно. Должен сказать, я имею на все свою собственную – и вполне определенную – точку зрения и всеми силами души ненавижу войну. Господи боже, есть ли что ужаснее!

Когда я впервые положил глаз на Урсулу, она сидела на обочине дороги, где-то поблизости от Мёнхенгладбаха. Не помню точно, где именно это было. Надо сказать, несколько лет спустя мы с Урсулой пытались отыскать это место, однако безрезультатно. Не думайте, я вовсе не хочу намекнуть, что в этом было нечто необычное, нечто, имеющее отношение к событию, свершившемуся впоследствии. Просто облик Германии за прошедшее время изменился до неузнаваемости, и слава богу.