– А что такого, я ведь просто спросила! – сделала невинное лицо Шурка. – Хотя, понимаю, это, наверное, военная тайна? Ну, хорошо, давайте поговорим о чем-то другом. Скажите, господин Болеслав, у вас есть невеста?

Это было последней каплей для молодого человека. Его лицо сначала побледнело, затем покраснело, но все же он сумел сдержаться и, тяжело дыша, отчеканил в лицо своей мучительнице:

– А вот это уж вас, ваша светлость, совсем не касается!

Но юная принцесса была не из тех, кого так просто можно остановить. Лучезарно улыбнувшись взбешенному ею померанцу, она с наивным видом похлопала глазами и как ни в чем не бывало заметила:

– Ну почему же не касается? У меня вон матушка не замужем!

И у матери, и у фон Гершова синхронно отвисли челюсти, но если Марта просто покраснела и отвернулась, то Болеслав вскочил и, не в силах более выносить этой муки, бросился прочь.

– Что все это значит? – голосом, не предвещающим ничего доброго, спросила мать.

– О чем ты? – прикинулась дурой Шурка.

– О том, милая моя, что ты за последние сутки дважды чуть не выдала меня замуж! Скажи мне на милость, что с тобой происходит?

– Дважды? – картинно удивилась принцесса. – Ах, ты, верно, про этого противного Бопре! Не волнуйся, про него я говорила не всерьез.

– И на том спасибо! – глухо отозвалась Марта и неожиданно всхлипнула.

– Что с тобой, мамочка? – переполошилась виновница случившегося. – Я тебя обидела? Ну, прости меня, пожалуйста, идиотку малолетнюю! Я честное слово, никогда больше так не буду!

– Ты знаешь, – неожиданно призналась мать, – а ведь он мне и вправду нравился.

– Бопре? – на всякий случай уточнила Шурка. – Ну да, он красавчик. Такие всегда нравятся женщинам.

– Что бы ты понимала, – засмеялась сквозь слезы Марта и взъерошила своей невероятной дочери волосы. – Нет, с тобой и впрямь происходит что-то неладное, и я никак не могу понять – хорошо это или плохо!

– Прости, мама, – искренне отвечала ей девочка. – Просто мне пришлось быстро повзрослеть.

– Тебе не за что извиняться, по крайней мере – передо мной. Я твоя мать и буду любить тебя, что бы ни случилось. Но вот перед господином фон Гершовым тебе извиниться совсем бы не помешало. Все-таки он не раздумывая пришел к нам на помощь, и без него мы бы вполне могли опять попасться разбойникам. Так что он – наш спаситель и заслуживает благодарности, а не неприличных, для столь маленькой девочки, как ты, расспросов.

– Хорошо, – не стала перечить дочка. – Я немедленно пойду и попрошу прощения у этого благородного господина. Тем более что он очень милый и ничуть не меньший красавчик, чем этот мерзкий гугенот. Ей-богу, если они все таковы, то я начинаю понимать французского короля, устроившего Варфоломеевскую ночь!

– Не смей никогда так говорить, – снова нахмурилась мать. – Если кто-то услышит, как ты оправдываешь папистов, тебе не поздоровится! К тому же мерзавцы встречаются везде, вне зависимости от веры. Это, кстати, мне твой отец говорил, а уж он-то действительно ненавидел католиков!

– А почему?

– Ну, как тебе сказать… его собирались сжечь на костре.

– Но кто?

– Мой отец. Курт Рашке.

– Господи, час от часу не легче! Но за что?

– Долгая история, моя девочка. Когда твой отец появился в нашем городке, он был еще очень юн, но так красив, что мало кто мог устоять перед ним. Мы с моей сестрой Авророй не смогли. И так уж случилось, что у нее стал расти живот.

– И почему я не удивлена, – хмыкнула про себя Шурка.

– Когда это вышло наружу, мой брат попытался убить твоего отца.

– И что же случилось?

– Это был честный поединок, – вздохнула Марта.

– Какой кошмар!

– Да уж. И тогда мой отец подкупил лжесвидетелей, чтобы они обвинили юного принца в колдовстве…

– Погоди-ка, я, кажется, слышала эту историю, – начала припоминать Шурка. – Это ведь случилось в Кляйнештадте?