Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон (1991)

Поднявшись из кресла, мама подошла к отцу и встала за его спиной. Опустив руки ему на плечи, она прислонилась подбородком к его затылку. Я взглянул на их тени и увидел, что они слились в одну. Отец поднял руку и обнял маму за шею. Несколько мгновений они так и стояли, прижавшись друг к другу, под треск огня в камине.

И вот настал вечер, когда отец должен был отправиться к Леди.

Мы подъехали к ее дому без десяти минут семь. Мистер Дамаронд открыл нам дверь. Отец без всяких колебаний переступил порог дома Леди, все его страхи улетучились. К нам вышел Человек-Луна, в халате и домашних туфлях, и предложил отведать сухих крендельков, посыпанных солью. Миссис Дамаронд сварила нам кофе с цикорием по-новоорлеански, и мы подождали в гостиной, пока Леди готовилась принять нас.

Свои подозрения относительно дока Лезандера я решил пока держать при себе. Я все никак не мог поверить, что док Лезандер, который был так добр и внимателен к Бунтарю, может оказаться жестоким убийцей. Я составил цепочку из двух попугаев, но в конце этой цепочки отсутствовало звено, которое соединяло бы ее с доктором Лезандером и мертвецом на дне озера Саксон. Кроме зеленого перышка, у меня не было ничего – одни догадки. Разве тот факт, что доктор не любит молоко и не спит по ночам, делает его убийцей? Прежде чем я расскажу родителям о своих подозрениях, я должен запастись куда более весомыми доказательствами.

Нам не пришлось долго дожидаться. Мистер Дамаронд пригласил нас следовать за ним, но провел нас не в спальню Леди, а в комнату напротив. Там нас дожидалась Леди, сидевшая на стуле с высокой спинкой перед раскладным карточным столиком. На ней не было ни мантии жреца культа вуду, ни шляпы колдуна – она надела обычное темно-серое платье с булавкой в форме танцующего арлекина на отвороте. Но эта комната определенно представляла собой ее приемную; на полу лежал плетенный из тростника коврик, а в углу в большом глиняном горшке росло кривое деревце. Выкрашенные бежевой краской стены оставались голыми. Мистер Дамаронд вышел, закрыв за собой дверь, после чего Леди кивнула моему отцу:

– Присядьте, Том.

Отец повиновался. Я знал, что папа нервничает: он сглотнул, и в горле у него щелкнуло. Когда Леди взяла с пола докторский саквояж, стоявший возле стула, отец чуть вздрогнул. Поставив саквояж на стол, Леди раскрыла его.

– Надеюсь, будет не больно? – спросил отец.

– Не знаю. Это от многого зависит.

– От чего?

– Насколько глубоко мы должны залезть, чтобы добраться до истины, – ответила Леди.

Она вынула из саквояжа что-то завернутое в кусок синей ткани. Развернув ткань, она поставила на стол серебряную шкатулку филигранной работы и положила рядом колоду карт. Вслед за картами на стол лег листок бумаги для пишущих машинок. В свете лампы я увидел на бумаге водяные знаки «Нифти» – точно таким же сортом я пользовался, печатая свои рассказы. Вслед за бумагой Леди достала из саквояжа аптекарский пузырек с тремя речными камешками-голышами: один был черный, как эбеновое дерево, другой – красновато-коричневый, третий – белый с серыми полосками.

– Раскройте правую руку, – сказала она отцу и, когда тот исполнил ее просьбу, вытряхнула из пузырька речные голыши ему на ладонь. – Теперь потрите камни в руке, – велела она.

Услышав эту просьбу, отец нервно улыбнулся, но повиновался.

– Эти камни, случайно, не из живота Старого Мозеса?

– Нет. Это простые голыши, я сама их нашла. Покатайте их в руке, они успокоят вас.

– Хорошо, – отозвался отец, и камни зашуршали в его ладони.

Мы с мамой стояли в стороне, не желая мешать Леди, что бы там она ни собиралась делать. Я терялся в догадках, чего следует ожидать. Может быть, сейчас начнется церемония с факелами, когда люди танцуют, образовав круг, и безумно орут? Хотя ничего на это не намекало. Леди принялась тасовать колоду. Судя по тому, как ловко она это делала, я заподозрил, что она давала уроки Мэверику[44].