За Черной лестницей - Юлия Диппель (2021)

За золотыми прутьями решетки сидела съежившаяся фигура. Миниатюрная женщина с темными волосами. Когда на нее упал свет, она вздрогнула. Это была моя мать?

Затравленная, словно дикий зверь, она огляделась. Потом ее взгляд остановился на мне. Глаза женщины стали пустыми, а затем наполнились бездонными пропастями. Она закричала и вскочила. Ее простое платье превратилось в извивающиеся щупальца. Из них возникали то крылья, то паучьи ноги, то шипы. Она схватилась за прутья решетки, но не руками, а когтями. Едва они коснулись золота, когти расплавились и снова превратились в пальцы. Женщина со спутанными волосами с ненавистью уставилась на меня. Мойя смеялась, кричала, плакала.

– Она была втянута в Хаос и на протяжении веков пыталась заразить и меня. – Голос Катаира разнесся в тишине. – Несколько дней назад мне удалось поймать ее, чтобы Мойя рассказала вам то, что прошептала мне.

Так жестоко, ужасно, отвратительно и невыносимо грустно, что у меня перехватило горло. Ноар выглядел таким же потрясенным, как и я. Мы оба смотрели в лицо призракам нашего прошлого.

– Не бойся, дорогая! – призвал Катаир.

Женщина, зараженная Хаосом, отошла от прутьев решетки. На мгновение ее лицо стало нормальным и прекрасным. Остались только ужасающие бездны ее глаз.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказала она. Из ее горла раздавались сотни голосов. Мужчины, женщины, дети – звук, который пронзал уши и будто царапал когтями нервы. И не только мне так казалось: кассарды на Золотой горе реагировали таким же образом. Некоторые заткнули уши, другие застыли от страха, но Катаир и не думал прекращать это жестокое зрелище.

– Начнем с того, кто тебя убил.

Мойя протиснулась в передний угол клетки и вытянула одно из своих когтей в нашу сторону.

– Прекрасный жених, – прошипел голос Хаоса.

Шаелль шагнул к перилам своей ложи.

– Она – перевертыш Хаоса. Из ее уст исходит только ложь!

Он пытался скрыть свою неуверенность за высокомерием, но я понимала его страх, что правда может выйти на свет. Тем не менее некоторые князья согласились с ним.

Император проигнорировал их протест с беспощадной твердостью. Он поднял руку, указывая на меня.

– Эта девушка – моя дочь?

– Нет, нет, нет, – захныкала Мойя. Она отстранилась и начала плакать. Ее черные слезы с шипением испарились на полу клетки. – Моя девочка. Я передавала ей привет, но она не захотела прийти ко мне.

Она?! Это ОНА передала мне привет в армейском лагере?

– Кто ее отец? – потребовал признания Катаир.

– Нет, нет, нет, – хихикнула она.

Катаир выскочил из своей ложи и с искаженным яростью лицом оказался на арене. Словно дикий хищник, он остановился у клетки.

– СКАЖИ ЭТО, НАКОНЕЦ!

Его приказ заставил Золотую гору содрогнуться. Тут я вдруг осознала, что ответ был не известен императору. Он нуждался в нем.

Мойя с воем отпрянула от него, насколько позволяла ее тюрьма. Снова и снова она качала головой. Хаос, казалось, спадал с нее, пока перед Катаиром не осталась только рыдающая женщина. Супруга. Любовь всей его жизни.

Катаир дрожал. Отчаяние и тоска разрывали его голос.

– С кем ты мне изменила?

Постепенно Мойя избавилась от своего страха. На мгновение мне показалось, что я действительно видела свою мать. Она подошла к супругу, полная сострадания.

– Я никогда не изменяла тебе, – грустно поклялась она. На этот раз в ней говорил не Хаос. Она походила на обычную женщину.

Катаир уставился на нее с широко распахнутыми глазами.

– Но ты сказала… – начал он.

– Ложь. – Мойя хихикнула, и Хаос потек обратно по ее лицу и просочился в голос. Она повернулась, вытянув когти. – Столько лжи.

Катаир смотрел на меня, словно пораженный громом.

– Так значит, она моя дочь?