Цена жизни - Григорий Шаргородский (2019)

Боря, конечно, не знал, что Глаша вчера наверняка манкировала своими обязанностями и легла спать пораньше, а я ему сообщать об этом не собирался.

— Ты прав, — вздохнул Боря, — слишком рано.

Затем мы с другом поочередно посетили душ и, изрядно посвежевшие, сели завтракать. Правда, кое у кого с аппетитом было не очень.

Терпения Боре хватило ненадолго. Он едва дождался, пока баба Марфа почистит его костюм, и, быстро одевшись, убежал наверняка в цветочную лавку.

Пусть его — вольному воля, а бешеному степь. Меня сейчас больше волновали общественные настроения в любимом городе. Если честно, тот факт, что в Топинске до сих пор не случился переполох по поводу появления сатанистов в нашем богобоязненном уезде, пугал меня больше, чем возможная паника. Потому что с паникой наши люди справятся, а отсутствие шума говорит о том, что это кому-то нужно.

Ну вот почему Матюхин не бьет во все колокола и не обвиняет меня в бесполезности? Непонятно. А меня в последнее время все необъяснимое жутко напрягает.

Попытка разузнать обстановку с помощью телефона ничего не дала. Леха сообщил, что в управе тишина. Бренников тоже доложил о затишье и о том, что вполне справится с поточными делами и без моей помощи. Да и справляться там особо не с чем. Дело с нападением разрешится только завтра, когда на допрос явится Берендей в официальном качестве старшины артели. А пока остается лишь рутинная работа с агентурой.

Даже судья на мой завуалированный вопрос ответил недоумением. Он вообще не знал о факте жертвоприношения!!!

Это плохо. Очень плохо.

Уходить из дома не хотелось, но и сидеть здесь бирюком — не выход. Ну а что еще мне делать? Бегать по городу в поисках сектантов? Так с этим намного лучше справится Бренников. И, влезая в официальное расследование полицейской управы, я только сделаю все еще хуже. К тому же никто не может гарантировать того, что делом не заинтересуются жандармы. Вот уж с кем мне не хотелось бы сталкиваться нос к носу.

Но как же выматывают бездействие и неведение!

К счастью, мое вынужденное безделье разрушило возвращение Бориса.

Вид у моего друга был мрачным и пришибленным. Хорошо хоть не видно разноцветных пятен на щеках. Значит, букетом по роже не хлестали.

— Ты ведь знал, что так и будет? — угрюмо спросил Боря, присаживаясь рядом со мной на лавочке в тени сирени.

— Понятия не имею, что там у вас в точности произошло, но приблизительно догадываюсь, — не стал я отнекиваться.

— Почему тогда не остановил?

— Серьезно? Боря, ты же не дурак, сам подумай, можно ли остановить кого-то в подобном состоянии?

— Нет, — уныло мотнул головой мой друг, — но лучше бы остановил. Даже связал. Ты не представляешь, каких слов она мне наговорила. Я и понятия не имел, что она такая, такая…

Лицо парня сделалось каким-то брезгливым.

Похоже, его начинает бросать из крайности в крайность — тот самый шаг от любви к ненависти.

— Какая, Боренька? — прищурив глаза, холодно спросил я. — Пошлая, мерзкая? Может, ты и меня в чем обвинишь? Если отбросить нюансы, я ведь по сути — типошник, сиречь сутенер: хоть и не отбираю у барышень их заработок, но покровительство оказываю. Потому что некому больше. Никому они в нашем городе не нужны. Разве только за тем, за чем ты сам в «Русалку» и хаживал.

— Я не это хотел сказать, — набычившись, проворчал мой друг.

— А что ты хотел сказать? Боря, научись хоть немного размышлять о причинах поступков других людей. Как думаешь, зачем Глаша макнула тебя в моральные нечистоты? Ну же, включи мозги!

И он меня не разочаровал, потому что действительно не дурак.

— Чтобы мне не было больно?

— Правильный ответ. Боря, ты даже не представляешь, через что пришлось пройти этой девочке. Не она выбрала такую жизнь, и за то, что при этом не превратилась в обычную вульгарную маруху, Глаша достойна искреннего уважения.