Жнецы Страданий - Екатерина Казакова, Алёна Харитонова, Красная Шкапочка

Пока Лесана грызла себя до трухи, ужасаясь совершенному, ее друг словно погас изнутри. Что-то безнадежно окаменело в душе Тамира. Сдвинулось навек. Остыло. Заледенело. Будто последняя его связь с миром живых оборвалась резко и навсегда.

Парень не терзался, не мучился, не перемалывал в голове произошедшее. С холодным равнодушием он это произошедшее принял, отринул и забыл. Сделанного не воротишь. Без толку убиваться и растравливать душевные раны. Нет Айлиши. Не стало Лесаны. Мир не рухнул. Небо не раскололось. Он допустил ошибку. Больше с ним такого не случится. А все остальное — перечеркнуть и забыть.

Он и сам не заметил, что после происшествия в казематах переродился, словно содрал с себя старую, ношенную и уже тесную кожу, сбросил навсегда и забыл про нее — ненужную, потому как ничего кроме беспокойства и стеснения не причиняла. Да еще наставник не то что мягче к нему стал… но прежних подначек и унижений делалось все меньше и меньше. Ядовитый язык Донатоса, конечно, даже Хранители медоточивым не сделают, но жалить своего выуча крефф стал реже.

Тамир стоял над широким столом, на котором лежала огромная туша обратившегося волколака.

Зверь вонял псиной и нечистотами, а его задние лапы с длинными черными когтями безжизненно свисали едва не до самого пола.

Кр-р-р… Нож с сочным хрустом разрезал хрящ.

Колдун отложил клинок в сторону и обеими руками взялся за выпуклую грудину. Надавил, раздавая в противоположные стороны, и резко дернул.

Хр-р-рысь!

Сочный треск, и ребра вывернулись наружу, открывая черное блестящее нутро.

Так… Кишки в корыто. Что там у нас еще? Ага, печень. Печень пригодится. В миску. Почки… Можно, конечно, оставить, но кобель староват. Даром не сдались. В корыто. Сердце. Отлично. Скользкой от крови рукой он снова взял со стола нож и в этот миг почувствовал, как на плечо упало что-то холодное и тяжелое, больно стискивая и сдавливая ключицу. Без ума. С одной силой.

— Я сейчас повернусь, и он эту руку в задницу тебе засунет, — мрачно сказал Тамир за спину.

Сзади раздался смех, но хватка на плече тотчас ослабла.

— Портки не намочил? — поинтересовался из тьмы насмешливый голос.

— Намочил. Щас менять побегу, — огрызнулся послушник, возвращаясь к прерванному делу.

Мертвец позади него развернулся на негнущихся ногах и пошагал прочь, повинуясь неслышному приказу.

Из тьмы к освещенному столу с разделанным волколаком шагнул невысокий светловолосый парень — Лех. Он был всего на год старше Тамира и славился своими мрачными шуточками. То у него разделанный упырь собственные кишки в пузе руками месит, то мертвец с головой под мышкой выныривает из тьмы, пугая тех выучей, кто помоложе и послабее духом.

Тамир не пугался ни разу.

— Чего тут у тебя? — поинтересовался Лех, заглядывая в брюхо оборотню. — Ого! Сердце какое здоровое. Повезло. Хотя кобель немолодой уже. Ладно. Пойду я. А ты молодец. Опять не испугался.

— Угу, — буркнул парень, не оборачиваясь.

Лех не видел, как улыбался молодой колдун.

Ничего, пусть этот белобрысый дуркует. Через два дня ему в мертвецкой прибираться. А у Тамира для этого случая нарочно был припасен знатный подарок. Надысь он упрел, пока пер в подземелье дохлого бычка со скотного двора. Рога у бычка были — самое оно. Но туша почти разложилась, а уж воняла так, что слезы из глаз сыпались. Тамир ее обихаживал… кропил кровью, чтобы не несло зловонием, кое-где суровой ниткой стянул куски отошедших от сухожилий и кожи, рога подточил. Получилось прелесть что такое.

Но у Леха все было впереди. И уборка для него уж точно не будет скучной.

Наузник усмехнулся и принялся вырезать сердце.

* * *