Жнецы Страданий - Екатерина Казакова, Алёна Харитонова, Красная Шкапочка

Путники неспешно въехали во двор Цитадели.

Лесана разинула рот. Ей, выросшей в деревне, было непонятно, как такие стены вообще могли возвести? Это ж какую силищу надо иметь, чтобы на самую верхотуру затаскивать огромные булыжники? Это ж сколько камня требуется и где его взять? Невдомек было девчонке, что в окрестном лесу была каменоломня, в которой частенько ломали спины наказанные за проступки выучи.

Поэтому пока ее изумляло все. И высокие башни, и каменный колодец посреди двора, и булыжная мостовая и даже мощные столбы, врытые вдоль стен. Правда, зачем они нужны, понять не удалось.

А еще по стенам здесь полз бурый лишайник и мох, какой водится в лесу, там, где торчат из земли каменные лбы слоистых валунов.

В Цитадели не было зелени. Ни травинки, ни вьюнка. Здесь все дышало холодом, и каждый негромкий шаг отвечал ступавшему гулким эхом. Надежный оплот, который не разрушить. Высокие стены, которые не преодолеть. Огромные ворота, которые в одиночку не отворить.

Девушке казалось, будто она попала в какую-то небывальщину. Небывальщину, где не надо бояться Ходящих. Вот дуреха-то, а она еще не хотела ехать! Чего, глупая, боялась? Непонятно. И странница радостно улыбалась, вертя головой направо и налево, однако тяжелый взгляд Клесха несколько охладил восторженный пыл деревенской простушки.

Но все-таки до конца побыть серьезной Лесана не смогла. Соскользнув со своей пегой кобылки, она ступила на мощеный двор. Казалось, вот она — сказка! Вот оно чудо! Даже сердце зашлось!

Но вдруг быстрые тени замелькали над головой, и ржавый клекот эхом полетел над Цитаделью. Лесана в ужасе распахнула глаза, и в них отразились парящие кругами черные птицы. Вороны… Предвестники смерти, падальщики. Их хриплый грай упал с неба, рассыпавшись эхом.

Откуда здесь эти мерзкие птицы? И почему их никто не прогонит? Холодный пот заструился меж лопаток. Все знают: где кружит ворон — ходит смерть. Словно издалека девушка услышала скрежет опускаемой решетки ворот. На душе отчего-то сразу стало холодно и маетно. Будто захлопнувшиеся ворота навсегда отрезали трех новых насельников Цитадели от привычного мира. Там, за стенами, осталась весна с ее талой водой, первой, пробивающейся из разопревшей земли зеленью, и синим, будто бы подкрашенным лазурью, небом. А тут во дворе вдруг повеяло унылой осенью.

Серая мостовая. Серые покрытые седым мхом стены и крыши. Даже крохотный пятачок неба, едва виднеющийся из-за шпилей башен, теперь казался бесцветной заплаткой, грозящей в скором времени осыпаться на землю моросящим дождем. И отовсюду вдруг запахло сыростью, стынью и…. каким-то осязаемым отчаяньем, которое словно свило гнезда в древних камнях.

Один из воронов слетел вниз и, опустившись на крышку колодца, уставился на Лесану блестящими и переливчатыми, словно голубика, глазами. Девушка попятилась, привычно стискивая ладонью оберег, подаренный женихом. Неужели ворон, которого еще называют вестником Ходящих, почуял в ней скорую жертву?

— А ну, пошел отсюда! — крикнула Айлиша и замахнулась на птицу.

Ворон лениво снялся с места, но улетел недалеко, опустился на один из столбов, откуда громко и пронзительно каркнул несколько раз, словно насмехаясь над слабой попыткой его напугать.

— Откуда они здесь? — помертвевшим голосом спросила Лесана.

— Чего ты испугалась? — ободряюще потрепал трусиху по плечу Тамир. — Подумаешь, птица.

Но, несмотря на эти слова, он и сам был бледен.

— Хватит языками трепать, — прервал разговор подошедший Клесх.

Позади креффа стоял высокий светловолосый и светлоглазый юноша, облаченный в черную рубаху и черные же штаны.

— Фебр, выдашь им одежу, отведешь к хрычевке нашей, потом в мыльню, затем к целителям, в трапезную, а как поедят, проводишь в крыло для первогодок и поселишь. Быстро давай. Мы и так последние приехали.