Жнецы Страданий - Екатерина Казакова, Алёна Харитонова, Красная Шкапочка

Он мягко освободился, развернулся и стал подниматься.

Женщина поспешила следом.

Они шли в молчании и остановились только один раз — когда он снимал чары с двери в свой покой.

Майрико зашла, не дожидаясь приглашения. Она знала — приглашения не будет.

Лекарка огляделась. В этой комнате она очень давно не была. Впрочем, и смотреть тут оказалось не на что — лавка, стол, сундук, окно. Клесх, не обращая внимания на самовольную гостью, стаскивал через голову рубаху. Целительница впилась глазами в твердое, перевитое жилами тело. Она понимала, своим равнодушием обережник гонит ее, принуждает обидеться и уйти. Но уйти она не могла. Отчего-то именно сегодня не могла.

Не мешала даже его всегдашняя резкость. А еще Майрико видела следы безобразных ран по телу и одну, особенно страшную, на боку — словно что-то смяло ребра, продавливая их внутрь. Она знала, что в непогоду или, если сильно перетрудиться, такая рана будет дергать как гнилой зуб и не давать покоя. Но Клесх никогда не приходил в лекарскую.

— Болит? — спросила целительница, кивая на его изуродованный бок.

— Нет.

— Я могла бы… — она протянула ладонь, собираясь коснуться.

Мужчина отстранился.

— Обойдусь.

Она поджала губы, понимая, что вот-вот расплачется. А ведь, когда он говорил с ней о выученицах, он был… был почти таким, как прежде, и она даже решила… И сегодня он единственный, кто встал на ее сторону. И теперь его опять вышвыривают из Цитадели, как щенка. Из-за нее. Сновa. Что мешало ему промолчать! Ведь знает, Глава не упустит случая лишний раз наказать.

— Клесх… — она вырвала у него из рук плотную рубаху, которую он собирался вздеть, и отшвырнула в сторону.

Мужчина проводил одеяние мрачным взглядом и поглядел на целительницу. А та, ничего не объясняя снова, шагнула к нему и прижалась всем телом.

Жестокий и подлый поступок.

— Прости меня, прости! — она шептала это в его твердое голое плечо. — Прости.

— Я простил. Давно, — как хорошо, что она не знает, каких сил ему стоит говорить так спокойно!

Майрико вскинула полные отчаяния глаза на мужчину и, не увидев в его взгляде даже тени ответной теплоты, отступила.

Он никогда не простит. А она никогда не сможет растолковать, почему однажды предала его. Почему отвернулась тогда, вместе со всей Цитаделью.

Какими глупыми они оба были! Она считала себя мудрее… как же! Старше на целых три года, а он кто — мальчишка! Она хотела повести себя честно. А получилось, убила то единственное, что между ними было.

И она до сих пор помнила его глаза. Кажется, именно тогда они безнадежно застыли и сделались похожи на мертвую пустошь. Когда она сказала, что от его любви слишком много беды и глупости. А Цитадель не прощает ни того, ни другого.

Клесх поднял с пола рубаху, и стал одеваться. Он не смотрел в сторону лекарки.

А она стояла, опустив глаза, словно он надавал ей пощечин.

Тихо хлопнула дверь. Хозяин покоев не обернулся. Но, когда он поднял крышку сундука и потянулся за лежащим в его недрах тулом со стрелами, то даже не удивился тому, как заметно подрагивают пальцы. И воздух в комнате казался горьким.

* * *

Проводив Клесха, Лесана вернулась к себе. Девушкой овладело скорбное оцепенение. Она забралась с ногами на лавку и сидела, уткнувшись подбородком в острые коленки. Ее крефф уехал. Идти завтра на урок к громадному Дарену было страшно, аж под ложечкой сосало. Про него говорили, будто наставник он лютый. И даже если врали… все одно душа не лежала. Чужой он. Пока присмотришься, пока понимать начнешь… Тошно.

А еще, пуще прежнего стискивала горло тоска. Вот она сидит здесь и печалится о завтрашнем дне, об уехавшем Клесхе, а Айлиша лежит в холодном мраке мертвецкой на столе…