Итоги - Нил Шустерман (2019)

Фокус с птицами был всецело придумкой самого Грейсона. Все было достаточно просто. Любое существо на Земле своими наночастицами было связано с Гипероблаком, которое с помощью этой связи контролировало размеры популяций. Иными словами, Гипероблако имело тайный доступ к поведению любого вида, существующего на планете. Нечто подобное жнецы предприняли по отношению к морским существам, жившим в окрестностях Стои, превратив море в некое подобие аквариума. Но, в отличие от жнецов, Гипероблако не манипулировало животными и птицами ради удовольствия человека или, как это в конце концов произошло в Стое, с целями преступными. Оно контролировало животное, но только так, например, чтобы то не стало жертвой наезда на скоростном шоссе или не погибло в силу иных причин, вызванных его поведением или сложившимися обстоятельствами. И, поскольку до создания восстановительных центров для животных никто не додумался, это был единственный способ позволить братьям нашим меньшим полноценно дожить до естественной смерти.

– Если моя задача состоит в том, чтобы остановить Шипящих, – говорил Грейсон Гипероблаку, – я должен показать им нечто, способной произвести сильное впечатление, что продемонстрировало бы им, что ты – на моей стороне, а не на их.

Он и предложил этот трюк с плачущими горлицами, которые цветом своего оперения напоминали тучу, готовую прорваться молнией и громом. Гипероблако согласилось.

Конечно, были и иные фокусы. Гипероблако заставляло автоматические такси съезжаться к месту сборища Шипящих, окружать их и вытеснять с места собрания – так, словно они были стадом овец. Оно создавало мощное магнитное поле, достаточно сильное, чтобы приподнять Грейсона над землей, а когда погода была соответствующей, по его команде вызывало грозу с молниями и громом. Но фокус с птицами был, без сомнения, самым удачным. Шипящие, увидев человека в образе грозовой тучи, застывали как вкопанные, и это приводило их в чувство. Конечно, не все из них тут же, на месте, отказывались от своих убеждений, но, по крайней мере, они начинали думать в правильном направлении. Конечно, когда на тебя садится такая уйма голубей, это не совсем приятно. Их коготки оставляли на коже царапины и небольшие кровоточащие углубления. Часто птицы клевали Грейсона в глаза и уши. Да и в отношении гигиены они были не самыми образцовыми существами – гадили, нисколько не уважая религиозные ценности.

Грейсон оставался с той или иной сектой достаточно долгое время, чтобы успеть вразумить всех ее членов, вернуть их в стадо, как говорил Мендоза. Затем Набат исчезал вместе со всей своей свитой, чтобы появиться в другой секте Шипящих, на другом конце мира. Точечные хирургические удары и подковерная дипломатия – он использовал эти средства в течение двух лет, и они доказали свою эффективность. Помогало и то, что среди слухов, которые распространялись по миру о Набате, было гораздо больше нелепых, чем тех, что были основаны на фактах.

– Звуком своего голоса Набат разрушил гору…

– Набат обедал в пустыне с богами Эпохи смертных и председательствовал за их столом…

Реального Набата было легче спрятать в складках абсурда, который благодаря слухам плотно окутывал его действительную жизнь.

– Хорошо, что мы это все делаем, – говорил викарий Мендоза. – Но это – ничто в сравнении с тем, что мы могли бы делать.

– Мы делаем то, чего хочет от нас Гипероблако, – говорил Грейсон, но Мендоза не торопился соглашаться. И, по правде говоря, Грейсон временами чувствовал, что сыт всем этим по горло.

– Я чувствую, что я – белка в колесе, – пожаловался он Гипероблаку. – Какой смысл в том, что я делаю, если секты Шипящих появляются быстрее, чем я успеваю вернуть их на путь истинный? Это тоже часть твоего плана? И разве хорошо то, что я притворяюсь богом?

– Дай определение слову «хорошо», – попросило Гипероблако.