Итоги - Нил Шустерман (2019)

Трюмы кораблей были полностью загружены перед самым рассветом. А в шесть часов Супер в его сорока двух вариациях был по доисторическим кабелям доставлен на каждый из кораблей. Когда загрузка закончилась, кабели были отключены, и связь Супера с внешним миром прервалась. Сорока двум абсолютно идентичным братьям уже не суждено был когда-либо вернуться на Землю.

С восходом рабочие отправились отдыхать, но сон их не был спокойным. Отлет планировался назавтра, и всем, кто собирался покинуть Землю, оставался один день, чтобы примирить свое прошлое со своим будущим. На атолле оставались всего около тысячи двухсот человек, для каждого из которых на кораблях нашлось место, и только теперь они поняли, что были избраны в качестве космических путешественников совсем не потому, что обладали какими-то уникальными навыками. Это были люди, для которых мир утратил свое великолепие, а потому, когда перед ними встала альтернатива – улетать или оставаться, они предпочли первое. Они были готовы к отлету, а многие, когда еще шло строительство, уже видели себя в составе экипажей. И вместе с тем громадный шаг для человечества отнюдь не означал маленький шажок для каждого, кто внутренне собирался в полет. Гипероблако подсчитало: когда прозвучит команда подниматься на борт кораблей, ее исполнят всего около семидесяти процентов оставшихся, а этого было более чем достаточно.

Остаток ночи и утро Роуэн и Ситра провели в объятиях друг друга. Впервые за долгое время забота о мире их не беспокоила и не отвлекала. Они были одни – одни во всей вселенной.

Фарадей на рассвете вернулся к Мунире и стучал в ее дверь, пока она не открыла.

– Я расшифровала текст да Винчи, – сказала она.

Понятно было, что работала она всю ночь.

– В нем ключ к секрету Отцов-основателей, – продолжила она. – Секрет существует, хотя да Винчи и не уточняет, в чем его суть.

Но Фарадей, похоже, ее не слушал. Даже не успев войти, он протянул Мунире нечто, что сверкнуло в утреннем свете, разбросав по полу и стенам разноцветные лучи, вызванные рефракцией. Это было кольцо жнеца. Мунира улыбнулась.

– Если это предложение, почему вы не на коленях? – спросила она.

– Это предложение, – ответил Фарадей. – И я предлагаю вам стать одной из нас. Занять в сообществе жнецов достойное вас место. Я искренне сожалею, что мы оставили вас вчера. Просто я был слишком взволнован произошедшим, да и, наверное, я не лучший из людей.

– Наверное, – согласилась Мунира. – Но вы гораздо лучше большинства. Если, конечно, не учитывать последние три года.

– Упрек принят, – кивнул Фарадей. – Это кольцо принадлежало Жнецу Анастасии, но она более не с нами. Скажите мне, Мунира, какое имя вы хотели бы носить?

Она положила кольцо на ладонь и, рассматривая его, проговорила:

– Своей Покровительницей я когда-то избрала Вирсавию. Она была предметом любви одного из царей Израилевых и матерью другого. Женщина, жившая в глубоко патриархальном обществе и тем не менее изменившая мир. Если сын ее – мудрец Соломон, то она, получается, – мать мудрости.

Некоторое время Мунира смотрела на кольцо, лежащее у нее на ладони, после чего вернула его Фарадею.

– Я вполне удовлетворена приглашением, – сказала она. – И если мне действительно суждено быть матерью мудрости, это кольцо – не для меня.

Фарадей понимающе улыбнулся и спрятал кольцо в карман мантии.

– Мне было бы приятно познакомиться с Досточтимым Жнецом Вирсавией, – сказал он. – Но гораздо приятнее иметь честь быть знакомым с Мунирой Атруши.

– Грейсон!

– Грейсон!

Просыпаться он не хотел, хотя, если учесть, что до старта оставалось меньше суток, пора было быть на ногах – многое сделать, многое решить. И прежде всего – летит ли он сам.

– Грейсон!