Итоги - Нил Шустерман (2019)

Все промолчали, чего Годдард, собственно, и ожидал. Обсуждать столь деликатный вопрос, особенно в присутствии Высокого Лезвия, никто не рискнул.

– Ну, смелее, – тем не менее продолжал Годдард. – Говорите! Я уверен, вы все об этом думаете. Только не говорите, что у вас никогда не было фантазий разделаться с какой-нибудь особо надоедливой группой наших сограждан. Только не говорите про тоновиков – это мой выбор!

– По правде говоря, – начала осторожно Жнец Франклин, – меня всегда раздражали те, кто избрал стиль жизни, свойственный фрикам. Еще до того, как по воле Гипероблака фриками стали все, были отдельные индивиды, которые просто-таки наслаждались тем, что нарушали порядок и существующие законы. Несомненно, они имеют право вести себя так, как им угодно, но, если бы у меня была свобода выбора, я бы сосредоточила свое внимание на тех, кто выказывает и нам, и обществу столь малое уважение.

– Браво, Арета! – усмехнулся Годдард. – Кто следующий?

Жнец Ницше, откашлявшись, заговорил:

– Нам удалось победить расизм, когда все расы мира слились в единый народ, несущий в себе самые здоровые черты из геномов, свойственных всем древним этносам. Но существуют люди и целые сообщества, – особенно в маргинальных регионах, чей генетический индекс сдвинут в одну или другую сторону. Что еще хуже, так это то, что они поддерживают и усиливают эти генетические деформации в своих детях, намеренно выбирая партнеров с подобными же отклонениями. Если бы у меня было право выбора, я прежде всего подверг бы жатве этих генетических отщепенцев, чем обеспечил бы более однородное общество.

– Благородная цель! – кивнул Годдард.

– Коротышки! – заявила вдруг Жнец Рэнд. – Терпеть их не могу! Коротышки не имеют права на существование!

Слова Рэнд вызвали взрыв смеха. Смеялись все, кроме Константина, который, горько усмехнувшись, покачал головой.

– А вы, Константин? – спросил Годдард. – Кого бы вы подвергли жатве в первую очередь?

– Я свято чту вторую заповедь, впрочем, как и прочие, – ответил малиновый жнец, – а потому даже не думал о тех, кого предпочел бы выбрать в качестве своей жертвы.

– Но вы же были главным следователем при Высоком Лезвии Ксенократе. Неужели у вас на примете нет определенных людей, которых вы более, чем других, хотели бы уничтожить? Например, тех, кто совершил преступления против жнецов?

– Таковые уже подвергнуты жатве, – сказал Константин. – И не из предвзятости, а из необходимости защитить сообщество жнецов. И это никогда не находилось под запретом.

– А как насчет тех, кто готов выступить против жнецов? – спросил Годдард. – Несложный алгоритм позволит нам вычислить тех, кто способен на это.

– Вы предлагаете подвергать жатве людей за преступление, которое они пока еще не совершили?

– Я говорю о нашей священной обязанности служить человечеству. Умный садовник не просто обрубает случайные ветки; он вдумчиво, планомерно формирует крону. А наша обязанность, как я уже сказал, – формировать идеальное дерево человечества.

– Все это так, Роберт, – произнесла Жнец Франклин. – Но мы связаны заповедями. Тот мыслительный эксперимент, который мы сейчас провели, не имеет отношения к реальному миру.

Годдард улыбнулся и откинулся на спинку кресла, похрустывая костяшками пальцев – звук, который, как и всегда, заставил Рэнд скривиться.

– Если мы не можем опустить барьер, – сказал он, – то стоит подумать о том, как поднять пол.

– Что вы имеете в виду? – спросил Константин.

Наконец Годдард решил ясно выразить то, что имел в виду.

– Мы все согласны с тем, что жнец не имеет права действовать, исходя из предвзятого отношения к объекту жатвы, – сказал он. – Но мы можем изменить наше определение того, что есть предвзятость.

– Можем сделать… что? – недоуменно спросил Ницше.

– Мы – жнецы, – продолжил Годдард, – и мы вправе делать все, что захотим.

И обратился к Рэнд: