Ритуал - Сергей Остапенко (2021)

– Какой же?

– Неподалеку от Мирового древа, в ущелье, где в верхнюю Навь ведут Врата восхождения, спрятаны два других источника с необычными свойствами. Один из них – Нимиру – дает знание и мудрость. Другой – Кипящий котел – восстанавливает утраченную память. Они, правда, хорошо охраняются, но для вашего невменяемого Гандхарвы Доля-судьба, возможно, сделает исключение, и вы уцелеете.

– Спасибо, господин Адский Аскет.

– Ну, добро, смертные. К закату довезу вас до Врат.

– Спасибо, господин Отшельник.

Если бы я умел считать, я бы отметил, что небо девять раз менялось. Звездную высь вытеснило странное небо, напоминающее древесную кору, изъеденную бороздами, а его, в свою очередь, сменила провисшая барханами вниз песчаная зыбь. Иногда над головой кронами вниз росли дремучие леса, иногда остроконечные скалы, увенчанные ослепительными шапками ледников. Очень красиво выглядело грандиозное море, плещущееся вверх тормашками. Все это казалось мне нормальным. Потом я, конечно, привык к обычному порядку вселенной, но во снах меня до сих пор посещают незабываемые ландшафты неба Аида из моего недолгого второго младенчества.

Плеск весла убаюкивал, и я заснул. Когда я проснулся, я сидел на берегу, завернутый в накидку из мягких беличьих шкурок. Я впервые видел такую приятную для осязания штуку, и она привела меня в исступленный восторг.

– Гу-у! – протянул я, неловко хлопая в ладоши. Мне было тепло и уютно.

– Счастливо тебе, Харон! – прозвенел голос, похожий на ручей.

Ответом было мерное удаляющееся хлюпанье.

– Было бы удивительно, если бы он попрощался, – сказал другой голос. – Он не был бы перевозчиком душ, если бы мог себе это позволить. На его место отбор, наверное, жестче, чем в разведчики и космонавты.

Парень с девушкой повернулись и подошли ко мне. Я понял, что горячо люблю их, и протянул руки.

– И что нам делать с этим дитятей?

– Будем нянчить.

Глава 6

Мессия на вторых ролях

Шестое поприще прошел он – темнота густа, не видно света, ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.

Эпос о Гильгамеше

Память возвращалась глотками, если можно так выразиться. У младенца есть сосательный рефлекс, самый важный для млекопитающих на первом этапе жизни. Когда в меня насильно стали вливать какую-то жутко соленую, похожую на рассол жидкость, счастливая безмятежность запредельного забвения стала рассеиваться. Я, правда, с трудом могу быть классифицирован как младенец с моими метр восемьдесят роста и семьюдесятью килограммами веса. Но все ресурсы взрослого человека, в том числе память о социальных условностях, навыки, необходимые для выживания, из-за воздействия адской водицы некоторое время были для меня недоступны.

Представляю, каким святотатством кажутся мои россказни профессиональным химикам, но пойла из источников Леты и Кипящего котла повлияли на меня самым непостижимым образом. Не могу даже предполагать, что входило в состав чудесных напитков, но эффект от их употребления был сногсшибательным: если первая вогнала меня в эйфорическое беспамятство, то вторая ошпарила жгучей трезвостью, накатившей, пока я давился требовательно вливаемой в меня гадостью.

Честно признаться, лучше бы я и дальше пребывал в забытьи. На меня разом обрушились последствия всех тягот, перенесенных за сутки. Загудели налитые ртутью ноги, засаднила израненная кожа, зачесались вздутые места комариных укусов, заныли простуженные суставы, и так – что ни возьми. В каком-то смысле мне стало даже хуже, чем до пребывания в аду. Тогда, по крайней мере, стремительность, с которой приходили неприятности, не давала мне передышки, чтобы по-настоящему ощутить, как мне плохо. Теперь же короткий отдых позволил всем негативным симптомам угнездиться в теле и качать свои права. Так что, едва очнувшись, я почти впал в новый шок.

Я вспоминал.