Ритуал - Сергей Остапенко (2021)

Почти твердым шагом я вошел внутрь. Как по мановению волшебной палочки за моей спиной рядами по одному с каждой стороны стали вспыхивать факелы. Я был освещен словно на параде, зато во тьме могло скрываться все, что угодно. Только я успел забеспокоиться на этот счет, как в тот же миг с наскоку наткнулся на тушу Харутугшава. Если быть точным – на морду, поскольку аморфные очертания его туловища расплывались во мраке. Факелы потухли, и пещеру теперь освещали только белки его светящихся вампирских глаз. Мои зрачки приноровились к уровню освещенности, и я понял, что передо мной огромная летучая мышь с крупом гиппопотама, свиной кожей и рылом законченного бульдога-алкоголика, снабженной моржовыми клыками. На харе демона застыло напряженное ожидание: ну-ка, какой мы произвели на парня эффект. Демон почти перекрывал собой весь коридор, на конце которого серело пятнышко света. Выход. На всякий случай я отступил от нетопыря на порядочное расстояние. «Лучше помолчать», – решил я, рассудив, что незнаком со стандартной формулой приветствия, принятой при процедуре возвращения. Но все вышло проще, чем я предполагал. И мрачнее.

– Очень рад тебя видеть, Гандхарва, – обратился ко мне Харутугшав. – Раз ты здесь, я не сомневаюсь, что ты хорошо потрудился. Ты настоящий воин. Для меня большая честь принять от тебя жертву.

Вежливое начало вселило в меня надежду. Я на ходу сочинял легенду, которая помогла бы мне уйти непомятым.

– Для меня встреча с тобой тоже знаменательное событие. Очень наслышан. Воин я… да, крутой. Всех уделал. Только вот. – постарался улыбнуться как можно более обезоруживающе, – в общем, я не Гандхарва, и в качестве жертвы мне нечего тебе предложить, поскольку… я ее потерял. Она там, в пропасти. Можешь поискать, а я пока пойду, а то уже солнышко… того…

Харутугшав, видимо, воспринял мои слова как шутку, поскольку его глотка стала издавать какие-то хлюпо-хрипло-хрюко-булькающие звуки, которые я интерпретировал как смех.

– Веселый Гандхарва, – сказал Харутугшав, потягиваясь и разминая перепончатые конечности. – Ты готов? Давай, наверное, приступать, а то и впрямь светило с минуты на минуту покажется из-за хребта.

Тут до меня дошло, что подтверждаются наиболее худшие из моих опасений. Но роль звена в пищевой цепи меня не устраивала.

– К чему приступать? – процедил я, обнаружив неожиданно для себя, что вместо страха испытываю только холодную ярость.

– К жертве. Тело воина – лучшая жертва, которая установлена изначально.

Ну, тут уж и святой бы заматерился. Я почему-то подумал, что коэффициент святости зависит не от выбираемых выражений, а от испытываемых в момент их произнесения эмоций. Тем не менее я сдержался:

– Прошу меня извинить. Не знаю, как на моем месте должен бы был поступить Гандхарва. Но я – не он, и у меня, как ни странно, есть планы пожить еще. Подозреваю – вечно. Так что иди ты на фиг, а жрать себя я не дам!

– Как так? – опешив, встрепенулся Харутугшав, подпрыгнув под самый свод пещеры.

– А вот так! – выдохнул я, запустив свой чертов топор чудищу в нос.

Слоновий вопль наполнил гулкое пространство пещеры. Пока демон парил у потолка, зажмурив глаза от боли, я прошмыгнул под ним и помчался по коридору, словно по родовым путям, к выходу наружу. Тело расходовало силы, наверное отложенные про запас на старость. Сзади, едва контролируя затекшее тело, переваливаясь с крыла на крыло, за мной гнался демон, призывая одуматься:

– Оно же тебе все равно уже не нужно, воин! – почти жалобно орал он.

Как будто бы это непререкаемо веский аргумент!

«Эх, старость не радость, а такая вечность – не жизнь…» – подумалось мне в связи с одышкой, которой страдал сторож точки перехода.