Город (сборник) - Клиффорд Саймак

– Это невозможно, – сказал он. – Этого просто не может быть. Я жил вместе с ними сто лет. Они такие же настоящие, как и я. Говорю тебе, они были из плоти и крови. Они…

Комната по-прежнему была голая и пустая. Насмешливая пустота. Злая насмешка.

– Это возможно, – мягко сказал Джоб. – Так оно и было. Все идет по плану. Вы здесь и по-прежнему в здравом уме благодаря димензино. Эмбрионы перенесли путешествие лучше, чем ожидалось. Оборудование не повреждено. Месяцев через восемь из инкубаторов начнут поступать дети. К тому времени мы разобьем сады и засеем поля. Эмбрионы домашнего скота тоже помещены в инкубаторы, и колония будет обеспечена всем необходимым.

Уинстон-Кэрби шагнул к столу и поднял единственную тарелку, стоявшую на нем. Она была из легкого пластика.

– Скажи мне, у нас есть фарфор? Есть у нас хрусталь или серебро?

У Джоба был почти удивленный вид, если только робот вообще мог удивляться.

– Конечно, нет, сэр. На корабле у нас было место только для самых необходимых вещей. Фарфор, серебро и все прочее подождут.

– Значит, у меня был скудный корабельный рацион?

– Естественно, – сказал Джоб. – Места было мало, а взять надо было так много…

Уинстон-Кэрби стоял с тарелкой в руке, постукивая ею по столу, вспоминая прошлые обеды (и на борту корабля, и после посадки), горячий суп в приятной на ощупь супнице, розовые сочные ребрышки, громадные рассыпчатые картофелины, хрустящий зеленый салат, сверкание начищенного серебра, мягкий блеск хорошего фарфора…

– Джоб, – сказал он.

– Да, сэр?

– Значит, это все была иллюзия?

– К сожалению, да, сэр. Простите, сэр.

– А вы, роботы?

– Все мы в прекрасном состоянии, сэр. С нами другое дело. Мы можем смотреть действительности в глаза.

– А люди не могут?

– Иногда их лучше защитить от нее.

– Но не теперь?

– Больше нельзя, – сказал Джоб. – Теперь вы должны посмотреть действительности в глаза, сэр.

Уинстон-Кэрби поставил тарелку на стол и повернулся к роботу лицом:

– Я пойду в свою комнату и сменю костюм. Надеюсь, обед будет готов скоро. И несомненно, корабельный рацион?

– Сегодня особый обед, – сказал Джоб. – Иезекия нашел лишайники, и я сделал кастрюлю супа.

– Превосходно! – сказал Уинстон-Кэрби, пряча усмешку.

Он поднялся по лестнице к двери своей комнаты.

Но тут внизу протопал еще один робот.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он.

– А кто ты?

– Я Соломон, – ответил робот. – Я строю ясли.

– Надеюсь, звуконепроницаемые?

– О нет. У нас не хватает ни материала, ни времени.

– Ладно, продолжайте, – сказал Уинстон-Кэрби и вошел в комнату.

Это была вообще не его комната. Вместо большой кровати на четырех ножках, в которой он спал, висела койка, и не было ни ковров, ни большого зеркала, ни кресел.

– Иллюзия! – сказал он, но сам не поверил. Это была уже не иллюзия. От комнаты веяло холодом мрачной действительности – действительности, которую надолго не отсрочишь. Оказавшись в крохотной комнатенке один, он остался лицом к лицу с действительностью – и еще больше ощутил потерю. Это был расчет на очень далекое будущее, так надо было сделать… не из жалости, не из осторожности, а в силу холодной, упрямой необходимости. Это была уступка человеческой уязвимости.

Потому что ни один человек, даже самый приспособленный, даже бессмертный, не мог бы перенести такое долгое путешествие и сохранить здоровыми тело и дух. Чтобы прожить век в космических условиях, нужна иллюзия, нужны спутники. Они обеспечивают безопасность и полноту жизни изо дня в день. И спутники должны быть не просто людьми. Спутники-люди, даже идеальные, будут давать поводы для бесчисленных раздражений, которые приведут к смертельной космической лихорадке.