Город (сборник) - Клиффорд Саймак

– Полковник, вот вы говорите, что Вонючка перестроил вам самолеты, так что они стали лучше прежнего. Как же он мог это сделать, когда у него не руки, а лапы, и вообще он все время спал?!

– А вы сами как думаете? Я уже слышал целый ряд гипотез. И единственная, имеющая хоть малейшее правдоподобие, – это телекинез.

Слово было красивое. Я немного покатал его про себя на языке, потом спросил:

– А что это значит?

Надо было выяснить наверняка, чтобы уж с полной уверенностью поразить ребят в кабаке. Если я их еще когда-нибудь увижу.

– Способность двигать объекты силой мысли.

– Так ничего же не двигалось! – возразил я. – Все новые детали сами возникли, прямо внутри!

– И это можно объяснить телекинезом.

Я помотал головой, задумавшись.

– Нет, – говорю. – Мне это иначе видится.

– Ну, излагайте. – Полковник вздохнул. – Я выслушал теории от всех, почему бы и вам не дать такой возможности…

– Вот знаете, бывают садовники от Бога. Палку в землю воткнут, и она примется. Я думаю, что Вонючка из таких, только по части машин.

Полковник долго смотрел на меня с прищуром, затем очень медленно кивнул.

– Я вас понял, – говорит. – По-вашему, новые детали возникли не в результате их перемещения откуда-то извне или внутри машины. Вонючка их вырастил.

– Что-то вроде того. Он, наверное, оживляет машину, и она сама себя улучшает. Отращивает себе детали, с которыми станет лучше, счастливее и полезней.

– Звучит, конечно, по-дурацки, – признал полковник, – но это пока самая логичная гипотеза. Человек имеет дело с машинами всего лишь какой-то век-другой. Глядишь, через десять тысяч, через миллион лет ваша версия не покажется таким уж бредом.

Смеркалось, и кабинет неспешно погружался в полумрак. Мы с полковником сидели молча и размышляли, вероятно, об одном. Мы воображали себе черную ночь за пределами Земли и то, как Вонючка пересек ее, гадали о том, какова была его родная планета и что в этой ледяной тьме могло заставить его искать здесь у нас убежища. А еще, пожалуй, думали об иронии Вселенной, ведь из всех ее уголков Вонючка высадился именно там, где обитают зверушки, похожие на него как две капли воды, – и зверушек этих никто особо не любит.

– Одного я не понимаю, – произнес полковник наконец. – Зачем он это делает? Почему он нам помогает?

– А он не нам помогает, – ответил я. – Он помогает самолетам. Ему их жалко.

Дверь распахнулась, и в кабинет тяжелой поступью вошел генерал, ужасно чем-то довольный. Уже стемнело, и меня он, похоже, не заметил.

– Мы получили разрешение! – торжествующе провозгласил он. – Корабль будет здесь завтра! В Пентагоне согласны!

Однако полковник его восторга не разделил.

– Генерал, мы заходим слишком далеко. Пора установить какие-то рамки. Пока мы хватали все подряд, до чего могли дотянуться. Мы загнали малыша до предела. У нас уже много информации…

– Информации недостаточно! – взревел генерал. – Все, что сделано до сегодняшнего дня, – так, разминка. Для атомного корабля мы ничего не получили. А необходимо нам именно это.

– А еще нам необходимо понять это существо. Понять, как он это делает. Если бы мы могли поговорить с ним…

– Поговорить! – воскликнул генерал.

– Именно! – Полковник тоже повысил голос. – Он все время мурлыкает. Наверняка это какая-то форма общения. Бойцы просто позвали его за собой свистом. Если заняться языком…

– Нет у нас на это времени, полковник.

– Но нельзя же вот так выжимать его досуха! Он столько для нас сделал. Дайте малышу передохнуть. Терпение пока проявляет он один – смиренно ждет, когда мы начнем с ним общаться, когда поймем, кто он такой!

Они продолжали орать друг на друга, и полковник, видимо, забыл о моем присутствии. Мне стало неловко. Я сделал знак Вонючке, он тут же прыгнул мне на руки, и мы потихоньку ушли.