Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Дэниельс подполз на четвереньках к выходу и высунул голову наружу – посмотреть, что творится на склоне. И увидел, что качаются не только верхние ветви, – вся рощица дрожала и шаталась, будто невидимая рука пыталась вытолкнуть деревья из земли. Не успел он подумать об этом, как увидел, что и самая почва заходила ходуном. Казалось, кто-то снял замедленной съемкой кипящую, вспухающую пузырями лаву, а теперь прокручивал съемку с обычной скоростью. Вздымалась почва – поднимались и березки. Вниз по склону катились стронутые с мест камушки и сор. А вот и тяжелый камень сорвался со склона и с треском рухнул в овраг, ломая по дороге кусты и оставляя в подлеске безобразные шрамы.

Дэниельс следил за камнем как зачарованный.

«Неужели, – спрашивал он себя, – я стал свидетелем какого-то геологического процесса, только необъяснимо ускоренного?» Он попытался понять, что бы это мог быть за процесс, но не припомнил ничего подходящего. Насыпь вспучивалась, разваливаясь в стороны. Поток, катившийся вниз, с каждой секундой густел, перечеркивая бурыми мазками белизну свежевыпавшего снега. Наконец березы опрокинулись и соскользнули вниз, и из ямы, возникшей там, где они только что стояли, явился призрак.

Призрак не имел четких очертаний – контуры его были смутными, словно с неба соскребли звездную пыль и сплавили в неустойчивый сгусток, не способный принять определенную форму, а беспрерывно продолжающий меняться и преображаться, хоть и не утрачивающий окончательно сходства с неким первоначальным обликом. Такой вид могло бы иметь скопление разрозненных, не связанных в молекулы атомов – если бы атомы можно было видеть. Призрак мягко мерцал в бесцветье серого дня и, хотя казался бестелесным, обладал, по-видимому, изрядной силой: он продолжал высвобождаться из полуразрушенной насыпи, пока не высвободился совсем. А высвободившись, поплыл вверх, к пещере.

Как ни странно, Дэниельс ощущал не страх, а одно лишь безграничное любопытство. Он старался разобраться, на что похож подплывающий призрак, но так и не пришел ни к какому ясному выводу. Когда призрак достиг уступа, Дэниельс отодвинулся вглубь и вновь опустился на корточки. Призрак приблизился еще на фут-другой и не то уселся у входа в пещеру, не то повис над обрывом.

«Ты говорил, – обратился искрящийся призрак к Дэниельсу. Это не было ни вопросом, ни утверждением, да и речью это назвать было нельзя. Звучало это в точности так же, как те переговоры, которые Дэниельс слышал, когда слушал звезды. – Ты говорил с нами как друг, – продолжал призрак. (Понятие, выбранное призраком, означало не «друг», а нечто иное, но тоже теплое и доброжелательное.) – Ты предложил ему помощь. Разве ты можешь помочь?»

По крайней мере, теперь был задан вопрос, и достаточно четкий.

– Не знаю, – ответил Дэниельс. – Сейчас, наверное, не могу. Но лет через сто – ты меня слышишь? Слышишь и понимаешь, что я говорю?

«Ты говоришь, что помощь возможна, – отозвалось призрачное существо, – только спустя время. Уточни, какое время спустя?»

– Через сто лет, – ответил Дэниельс. – Когда планета обернется вокруг центрального светила сто раз.

«Что значит сто раз?» – переспросило существо.

Дэниельс вытянул перед собой пальцы обеих рук.

– Можешь ты увидеть мои пальцы? Придатки на концах моих рук?

«Что значит увидеть?» – переспросило существо.

– Ощутить их так или иначе. Сосчитать их.

«Да, я могу их сосчитать».

– Их всего десять, – пояснил Дэниельс. – Десять раз по десять составляет сто.

«Это не слишком долгий срок, – отозвалось существо. – Что за помощь станет возможна тогда?»

– Знаешь ли ты о генетике? О том, как зарождается все живое и как зародившееся создание узнаёт, кем ему стать? Как оно растет и почему знает, как ему расти и кем быть? Известно тебе что-либо о нуклеиновых кислотах, предписывающих каждой клетке, как ей развиваться и какие функции выполнять?