Мой любимый зверь! - Ольга Гусейнова (2021)

Неожиданно, но вполне закономерно. Вот только почему так долго ждали? Ровена, только-только расслабившаяся, вновь насторожилась. И понятно почему: сомнительно, что Райо простит ей сдачу лаили Гонгу. Поэтому я сама рассказала, немного переиначив правду и закончив следующими словами:

– …Улетая с базы АБНЗ, я не знала, в курсе ли Ровена, что вы заложники квот на лиурентин. Я боялась кому-то довериться, поэтому, пока она гуляла по столице Фортана, вечером того же дня слила в СМИ все, что знала об операции. К сожалению, журналистов, контактировавших со мной, к утру убили, о чем сообщили в новостях. Нас с Ровеной арестовали и поместили в изолятор. Меня – за СМИ, а ее – еще и за Нофаля. Спустя две недели, на следующий день после вынесения вам приговора, нас тоже осудили и отправили сюда.

– Хая Ровена, вам есть что добавить? – продолжил допрос Райо слишком ровным тоном.

Собираясь с мыслями, она нервно стряхивала травинки со штанов и косилась на клеранцев. Затем, удивив меня, начала рассказывать не с Фортана, а с самого начала. Кто возглавлял проект «Квоты Лиура: разделяй и властвуй», когда и как ее привлекли к операции. Что конкретно она знает и даже слышала из личных источников, как все проходило. Что именно позволили раскрыть курсантке Пташко о клеранцах и деталях задания. О роликах с убийствами и насилием, которыми промывали мне мозги, убеждая в жестокости клеранцев. О моих сомнениях в виновности Райо, даже об истерике в туалете на лайнере «Вселенная радости», после которой она очень сомневалась в успехе операции.

Вечер давно сменила ночь, чернильно-черная, подсвеченная пламенем костерка и яркими звездами, наполненная шорохами и звуками природы, в лесу издавали звуки птицы, а мы все говорили и говорили. Во время рассказа про мытарства на Драуне я передернула плечами и тут же оказалась в объятиях Райо. Больше того, он вразрез с пока малознакомыми мне традициями пересадил меня к себе на колени. И когда Ровена замолчала, едва слышно спросил у нее:

– Она пострадала? В вашем… как его… изоляторе или здесь?

Вот не зря у нее такая звучная хищная фамилия. Эта «вредная птица» все-таки насмешливо хмыкнула, но сразу подняла руки в успокаивающем жесте и панибратски ответила:

– Твоя, и только твоя, вся как есть – до последнего грязного ногтя.

– Подобные темы принято обсуждать лично, между собой, а не интересоваться у… других! – вспыхнула я.

Ровена сочувствующе посмотрела на меня, тяжело вздохнула и мягко, как ребенку, попеняла:

– Дурочка, неужели не понятно, что кроется за его вопросом?

– Чистый ли мой коврик! – прошипела я, пытаясь выбраться из рук Райо.

Ровена снисходительно покачала головой:

– Ты любая нужна! Чистая или нет, он спросил сейчас, а не до того, как объявил тебя своей нидаш. Поняла?

– Все равно, подобные вещи не принято выяснять вот так и…

Мою взволнованную речь оборвал сам Райо, пояснил глухо и буквально выталкивая слова:

– Мне морально сложно спрашивать об этом у тебя. Хая Ровена не совсем права. Меня волнуют не твоя невинность или чистота, а травмы. И даже не телесные, а психологические, которые тебе могли причинить. Их необходимо лечить, и желательно до слияния, чтобы я не ухудшил, не навредил… когда придет время.

Меня переполнял восторг: я настолько важна любимому, что нужна любая! Но радовалась недолго, Ровена постаралась:

– О, хой Райо, об этом не переживайте. Вы для Эрики такая большая, двухметровая таблетка от всех болезней и печалей!

– Главное, чтобы в горле не застряла, – буркнула я сердито.

Вот чего она лезет со своим мнением? А в следующую секунду идеальная бровь Ровены медленно выгнулась, золотисто-карие глаза насмешливо заискрились, тут и до меня дошло, насколько двусмысленно выразилась. Тьфу ты, пошлость какая! Даже подавилась и закашлялась. И мой двухметровый мужчина-лучшее-лекарство, посмеиваясь, мягко поглаживал меня по спине, слегка прижимая голову к своей груди.