Мой любимый зверь! - Ольга Гусейнова (2021)

– Простить нельзя, как и вернуть утраченное самоуважение, честь и достоинство, – подытожил Фальк. – Но вы правы, здесь законы Клерана не действуют, поэтому пусть живет… на Драуне.

Не придав внимания заминке, я счастливо выдохнула от облегчения: все решилось, мы живы, я вместе с любимым, меня простили! Жизнь продолжается! Краем глаза я отметила вскинутую бровь и весьма внимательный, пристальный взгляд Ровены на Фалька, когда рванула к брошенному мешку, из которого Матео несколько минут назад доставал аптечку. Схватила и подбежала к Райо, протягивая ему:

– Вы, наверное, пока нас искали, проголодались. Тут сухпай, мы из сброшенных грузов взяли. И что-то еще, я не успела все проверить.

– Пищу тоже мужчина добывает, – пробасил над моей головой Фальк, заставив вздрогнуть и прижаться к жениху.

– А можно женщине просто подобрать еду с земли? – нервно уточнила я. – Или это тоже вселенский грех?

– Хая Эрика, вы меня с самого начала поражали житейской мудростью, – похвалил Матео. – Если бы не Фортан, я бы счел вас идеальной женщиной.

– Только на Фортан, хой Матео, вы последовали за мной, – веско заметила Ровена, направляясь к костру.

– Зря вы напомнили мне об этой глупости, – ледяным тоном парировал Матео.

Ровена покачнулась и начала медленно, как мне показалось, слишком медленно, оседать на землю. Матео мигом подхватил ее на руки, напряженно всматриваясь в побелевшее лицо. Я испугалась: неужели не играет?

– Что случилось? – Фальк тоже равнодушным не остался.

Я подошла и, осторожно приподняв ее заклеенную широким и длинным пластырем руку, нахмурилась:

– Ее сегодня так ножом полоснули прямо перед вашим появлением, кровь ручьем текла. Наверное, слишком много крови потеряла. Мы чуть не умерли здесь от страха.

Матео отнес бесчувственную Ровену к костру, разведенному среди деревьев, и осторожно уложил на землю. Фальк заботливо подложил ей под голову мешок с ее вещами. Затем оба заново тщательно обработали ее рану. Меня Райо тоже не оставил без внимания: покрутил, как новогоднюю елочку, и осмотрел с ног до головы на предмет боевых ранений. Честно говоря, больше беспокоили не синяки и ссадины, а заляпанные чужой спекшейся кровью руки и одежда. Я просительно посмотрела на Райо и тихо пожаловалась:

– Я хочу вымыться.

– Я тоже не против сполоснуться, – поморщившись, согласился он.

– И я… – подала слабый голосок подопечная Матео и Фалька.

Те опустили глаза на Ровену, затем обменялись взглядами и дружно заржали:

– Хая, вы неисправимы!

– Как и наши ошибки.

Догадавшись, что напарница вновь провела клеранцев, я хихикнула – в душе. Не могу же я подтвердить чужие подозрения.

* * *

Драунское светило – не запомнила названия, а тем более набора букв и цифр, под которым оно числится в атласе, – медленно клонилось к горизонту. Солнце, пусть будет так, теряло яркость и становилось красноватым. Вместе с изменением цвета самой звезды менялась окраска неба. Вблизи солнца буйствовали красные, желтые и оранжевые тона, а над противосолнечной частью горизонта появилась светлая, бледная полоса. Почти как в африканской степи – саванне. Почти, потому что там разгуливали многочисленные животные, черные силуэты которых ярко выделялись на фоне вечернего неба. Как давно это было – моя стажировка в Африке?

Грех жаловаться, ведь даже возможность полюбоваться закатом и спокойно посидеть в тишине выдалась впервые за двое суток благодаря клеранцам. Нам с Ровеной приказано было находиться возле костра. Но, как назло, зверски хотелось есть, а дымок от костра еще и способствовал голодному бурчанию в животе. Вдобавок вспомнились интернатские походы и тренировки на выживание, когда мы готовили на открытом огне умопомрачительно пахнувшую и вкусную кашу, жарили сосиски или пекли в углях картошку, а не только готовые брикеты жевали. Сумерки постепенно сгущались, превращая лес в темную стену, невольно заставляя нас приглушать голоса.