Сильмариллион (перевод Надежды Эстель) - Дж. Р. Р. Толкин (1977)

– Почему должны мы, выжившие на Вздыбленном Льду, носить имя убийц и предателей?

– Однако и на вас лежит тень Мандоса, – сказал Мелиан. А Тингол долго молчал, прежде чем заговорить вновь.

– Уходите! – велел он наконец. – Сердце мое пылает. Позже вы возвратитесь, если пожелаете, ибо я не затворю дверей перед вами, о родичи, попавшие в лиходейскую ловушку, которой не могли избежать. С Финголфином и его народом я также останусь в дружбе, ибо стократ оплатили они содеянное ими зло. И в ненависти нашей к Силе, что породила все это зло, наша рознь должна быть забыта. Но внемлите моим словам! Отныне никогда не должен звучать в моих ушах язык тех, кто убивал моих родичей в Альквалондэ. И во всей моей державе не прозвучит он открыто, пока длится мое владычество. Да услышат все синдары мое повеление – не говорить на языке нолдоров и не отвечать ему. Те же, кто им воспользуется, будут считаться братоубийцами и предателями нераскаянными.

С тяжелым сердцем сыновья Финарфина покинули Менегрот, видя, как сбываются слова Мандоса. Поняли они, что никому из нолдоров, пошедших за Феанором, не вырваться из тени, что накрыла его дом. И сталось все так, как велел Тингол, ибо синдары услышали его слова и во всем Белерианде отказались от языка нолдоров, и чурались тех, кто вслух говорил на нем; а Изгои приняли язык синдаров для своих повседневных нужд, и Высокое Наречие Запада звучало лишь среди владык нолдоров. Однако повсюду, где жил тот народ, наречие это осталось языком знаний.

Нарготронд был наконец достроен (а Тургон жил еще в чертогах Виниамара), и сыны Финарфина собрались туда на пир; и Галадриэль прибыла из Дориата и какое-то время жила в Нарготронде. А король Финрод Фелагунд не имел жены, и Галадриэль спросила его, долго ли еще будет так. И прозрение снизошло на Финрода, и ответил он:

– Дам и я обет. Должен я быть свободен, чтобы исполнить его и уйти во тьму. А от моих владений не останется ничего, что мог бы наследовать сын.

Говорят, однако, что не всегда мысли его были столь холодны. Он любил Ама́риэ, одну из ваниаров, но она не последовала за ним в изгнание.

Глава 16

О Маэглине

Аредэль Ар-Фейниэль, Белая Дева нолдоров, дочь Финголфина, жила в Неврасте со своим братом Тургоном и ушла с ним в Тайное Королевство. Но она соскучилась в охраняемом граде Гондолине, и все больше желалось ей вновь скакать по зеленым лугам и бродить в лесах, как привыкла она в Валиноре; и когда со времени воздвижения Гондолина минуло две сотни лет, она обратилась к Тургону с просьбой дозволить ей уйти. Тургон не хотел соглашаться на это и долго отказывался, но наконец сдался и сказал так:

– Ступай, если желаешь, хоть сердце мое и противится этому; я провижу, что злом обернется это для нас обоих. Но уйдешь ты лишь навестить нашего брата Фингона, те же, кого я пошлю с тобой, возвратятся оттуда в Гондолин.

Аредэль, однако, возразила:

– Я сестра твоя, а не служанка, и ты не запретишь мне идти, куда я хочу. Если же отказываешь мне в свите – я уйду одна.

– Я не отказываю тебе ни в чем, что имею, – отвечал Тургон. – Однако я желаю, чтобы никто из знающих дорогу сюда не жил вне этих стен. Тебе я верю, сестра моя, но я не верю, что другие тоже смогут уследить за своими речами.

И Тургон велел троим из своей свиты сопровождать Аредэль и, если они сумеют уговорить ее, отвезти ее к Фингону, в Хитлум.

– Будьте бдительны! – добавил он. – Ибо, хотя Моргота еще сдерживают на севере, есть много опасностей в Средиземье, о коих сестра ничего не знает.

Потом Аредэль покинула Гондолин, и с ее отъездом тяжесть легла на сердце Тургона.

А она, подъехав к броду Бри́тиах на Сирионе, сказала спутникам:

– Повернем теперь на юг, а не на север, ибо я не желаю ехать в Хитлум; сердце мое жаждет отыскать моих давних друзей, сыновей Феанора.