Сильмариллион (перевод Надежды Эстель) - Дж. Р. Р. Толкин (1977)

А надо сказать, что, приходя в Белерианд с Синих Гор, гномы пользовались двумя дорогами через Восточный Белерианд, и северный путь, ведя к Аросским Бродам, проходил мимо Нан-Эльмота; там Эол встречал наугримов и беседовал с ними. Когда же дружба их упрочилась, он время от времени уходил в глубинные крепости Ногрод и Белегост и гостевал там. Многое узнал он о работе с металлами и стал в ней весьма искусен; он создал металл прочный, как гномья сталь, но столь ковкий, что мог делаться тонким и гибким – и все же отводил любое копье или стрелу. Эол назвал его га́лворн, ибо был этот металл черен и блестящ, как гагат; и куда бы ни отправлялся Эол, он неизменно облачался в доспехи из галворна. И хотя кузнечный труд согнул его плечи, был Эол не гном, но статный эльф из славного рода тэлери, с лицом благородным, хотя и мрачным; взор его проницал тени и мрак, и случилось так, что он увидел Аредэль Ар-Фейниэль, когда она брела по опушке Нан-Эльмота, подобная светлому лучу средь темных земель. Дивно прекрасной показалась она ему, и он возжелал ее; и опутал он ее чарами так, что она не могла найти дороги назад и подходила все ближе к его жилищу в сердце леса. Там были его кузня, и его темные чертоги, и слуги, скрытые и безмолвные, как их господин. И когда Аредэль, утомленная дорогой, подошла к его дверям, он явился ей и, приветствовав, ввел в дом. Там она и осталась, ибо Эол взял ее в жены, и прошло немало времени, прежде чем родичи вновь услыхали о ней.

* * *

Нигде не сказано, что Аредэль оставалась в Нан-Эльмоте против своего желания или что жизнь там была ей ненавистна. Ибо, хоть по велению Эола ей и приходилось избегать солнца, они часто гуляли под бледной луной; либо она одна шла куда хотела – Эол запретил ей только искать сыновей Феанора и других нолдоров. И во мраке Нан-Эльмота Аредэль родила сына и в душе дала ему имя на запретном языке нолдоров – Ло́мион, Сын Сумерек. А отец никак не называл сына, пока ему не исполнилось двенадцать лет; тогда Эол нарек его Ма́эглин – Островзор, ибо увидел, что глаза сына зорче его собственных, а мысль способна проникать в тайны сердец, скрытые словесным туманом.

Когда Маэглин вырос, он оказался нолдор лицом и телом, но нравом и духом – сын своего отца. Говорил он мало, но если дело близко его трогало, голос его наливался силой, способной подвигать тех, кто его слушал, и низвергать тех, кто ему противостоял. Был он высок и черноволос, с белой кожей и глазами темными, но зоркими и лучистыми, как у нолдоров. Часто ходил он с Эолом в города гномов на востоке Эред-Линдона и охотно учился у них всему, чему они могли научить, в особенности же – искусству отыскивать в горах рудные жилы.

Говорят, однако, что Маэглин больше любил мать и, если Эол бывал в отлучке, подолгу сидел с ней, слушая ее рассказы о родичах, их делах в Эльдамаре, о мощи и доблести принцев дома Финголфина. Все это лелеял он в сердце, более же всего то, что слышал о Тургоне и о том, что у него нет наследника, ибо жена Тургона Эленве погибла при переходе Хелкараксэ, и единственным его ребенком была Идриль Келебриндал.

Эти разговоры зажгли в душе Аредэль желание вновь увидеть родных, и удивительным показалось ей, что она могла устать от света Гондолина и сверкания Фонтанов на солнце, и зеленых лугов Тумладена под весенним ветреным небом; к тому же она слишком часто оставалась одна во мраке, когда ее сын и муж уходили вдвоем. Эти же рассказы повели к первым ссорам между Маэглином и Эолом. Ибо ни за что на свете не открыла бы Маэглину мать, где живет Тургон, и он выжидал, надеясь выпытать у нее тайну или догадаться по случайной обмолвке; но прежде хотел он взглянуть на нолдоров и поговорить с сыновьями Феанора, своими родичами, что жили неподалеку. Но когда он поведал о своих желаниях Эолу, отец разгневался.