В августе сорок первого - Влад Тарханов

Осло. Штаб 5-го воздушного флота. 4 августа 19411 года. Ночь, переходящая в раннее утро.

Генерал-полковник Ганс Юрген Штумпф был в настроении, близком к паническому. Он был вынужден сидеть в Осло, в то время, как все события развивались на Советской границе. Прошедшая ночь и утро, которое он провел в Киркенесе, были очень утомительными, а утренние результаты — разочаровывавшими, Потом дневной перелет в Хельсинки, который ни сил, ни спокойствия не прибавил. 5-й воздушный флот — очень большое хозяйство, в котором более 900 самолетов (если включить сюда и почти 300 самолетов ВВС Финляндии, которые пришлось подчинить себе в общих интересах)[1]. Так и направлений действий у него целых три. Во-первых, нельзя забывать о контроле неба над Норвегией, особенно районов Осло, Тронхейма, Бергена и Нарвика. Здесь сосредоточены основные транспортные силы, значительная часть самолетов-разведчиков, несколько подразделений самолетов ПВО, а почти все боевые самолеты переброшены на два основных направления, где были созданы и соответствующие оперативные командования: ОК «Киркенес» и ОК «Финляндия». Из 250 боевых самолетов, которые вошли в ОК «Киркенес», где Штумпф поставил командовать своего начальника штаба полковника Андреаса Нильсена, 120 были истребители, в основном Bf-109 (всего лишь 12 Ме-110), остальные бомбардировщики (в их числе не более 20 штурмовиков). В интересах этой группы действовали самолеты-разведчики из Норвегии. Против них действовала авиация Северного флота (245 самолетов) из района Мурманска, а также 1-я авиагруппа 1-й авиационной армии. Почти 300 с небольшим самолетов было задействовано в ОК «Финляндия», и действовали на Ленинград. При этом в ОК «Финляндия» было всего лишь 60 истребителей, 10 штурмовиков, а остальная масса — одно- и двух- моторные бомбардировщики. В Хельсинки сидел сам Йозеф Каммхубер, генерал авиации, выпускник Липецкой школы, которого Штрумпф выпросил у Геринга как раз потому, что Каммхубер знал особенности советской авиации. Ему, как и Йозефу, очень не нравилась операция «Крепость» с нанесением массового удара авиацией по Кронштадту. При этом бомбардировщики должны были пробиться к одной точке, в которой находился гигантский склад морских мин. Штрумпфу это казалось ловушкой, но данные Абвера подтвердились, в том числе аэрофотосъемкой. И добыть эти фотографии было непросто. Из Хельсинки в Осло командующий 5-го флота вернулся поздно ночью и очень расстроенным. Поспать ему так и не удалось. Правил отчет. Отправил отчет. Скрипел зубами над отчетом.

Раздался звонок. Это звонил начальник генштаба ВВС Германии генерал-полковник Ганс Ешоннек. Один из любимцев Геринга, ставший генерал-полковником после Польской компании (присвоено звание минуя генерал-лейтенанта). Один из самых молодых военных руководителей Германии (стал начальником Генштаба Люфтваффе в неполные сорок лет).

— Ганс, что у вас происходит? — голос Ешоннека[2] был спокоен, но Штрумпф понимал, как тяжело дается молодому генералу его спокойствие. Они знали друг друга давно, Ганс-2 сменил Ганса-1 на должности начальника Генштаба ВВС, но при этом у них сохранились вполне уважительные и даже доверительные отношения (в отличие от заместителя Геринга Эрхарда Мильха[3], с которым у обоих отношения не сложились).

— Ганс, буду откровенен: неожиданного нападения не получилось. Более того, я уверен, что нас ждали и к нашему нападению подготовились. В районах их передовых аэродромов вражеских самолетов почти что не было, а вот зенитные ловушки расставлены по всему фронту. К Мурманску мы сделали три попытки прорваться — безуспешно. Потери не критические, но ОК «Киркенес» требует усиления, чтобы воздействовать на передовую линию большевиков. Наша пехота стоит и дальше нескольких километров от границы не продвинулась. Требуют непосредственной поддержки.