Изнанка - Самат Бейсембаев

— Какие еще голоса? Это обычный подвал. Этот чертов Энис со своими байками…только попадись мне — я ему всыплю. Ты дурак: нашел тоже, кому верить. Иди работать, — в конце голос распорядителя немного смягчился.

* * *

— Что значит мне нельзя в город? Да ты хоть знаешь, кто я? Да меня сам император сюда пригласил, чтобы я ему… — впрочем, что человек неряшливого вида должен был для императора, никто не услышал, потому что стража взяв его в охапку, вышвырнула из общего потока.

Хоть у города и не было стен, но все же попасть сюда было не так уж и легко. На небольшой отдаленности, вдоль дорог расположились дозорные и проверяли всех.

С приходом вести о победе, к тому же неимоверно приближавшемуся юбилею императора, весь город стоял на ушах и готовился к большому пиршеству. Еще за несколько дней до начала в город начали стекаться длинные ручьи людей: кто–то ехал подзаработать; кто–то развлечься; кто–то надеялся нажиться не совсем законным путем; а кто–то просто от скуки. Но абсолютно все надеялись найти то, ради чего они сюда прибыли.

* * *

— Сколько? Да ты совсем с ума сошел? Почему цены выросли аж в три раза?

— Праздник! — меланхоличный голос был ему ответом.

— Да за эту цену я могу целый год питаться отборным мясом. — Тучного вида торговец, с сальными волосами, взбухал так сильно, что казалось вот–вот еще немного и его щеки взорвутся.

— Не сочтите за грубость, но, как мне кажется, вам бы не помешало годик другой поголодать, — тактично заметил Коин ар Бор, немного при этом выгнув свою правую бровь.

— Что? Да как вы…да как вы…

— Платите данную сумму, либо ищите другое место ночлега, — не дав ему договорить, спокойно произнес хозяин двора, будучи уверенным, что без клиентов он не останется.

Торговец что–то тихо бормоча все же вытащил из внутреннего кармана нужное количество монет и бросил на прилавок, которые ловким движением исчезли в ладонях Коина.

— Прошу, следуйте за мной. Я покажу вам ваши покои.

* * *

Ряды выстроились так ровно, словно их всех мерили по линейке. Все как один на подбор, в одинаковой, устрашающей виновных, и внушающей защиту неповинным, светло синего цвета форме люди, придавали этому городу свой шарм. Подбородки вздёрнуты, грудь выпячена в гордости от того кто они есть.

— Братья! — басовитым голосом обратился к ним мужчина средних лет в такой же униформе, только с отличительными вышивками на плечах. — Этот город ваша вотчина! Этот город ваш дом! И этот дом нуждается в вас как никогда прежде. И вы докажите его величеству, что имеете право носить эту форму, не посрамив ни одной ее ниточки.

Скоро вся эта грязь и нечесть полезет со своих дыр, и вы, и только вы — бастион, опора — способны защитить добрых граждан этой империи. Я жду от вас безупречной работы. А теперь вперед за дело. Я хочу, чтобы уже к вечеру камеры тюрьм окропили крики и стоны этих нелюдей.

Ответный рёв сотен глоток и топот ног был ему ответом. В этом городе разворачивается своя война, и она не менее священна чем все остальные, и уж тем более древнее чем все остальные.

* * *

— Итак, — хриплый, низкий голос принадлежал худощавому человеку, своим видом больше напоминающего голодающую не собаку, а псину, — впереди нас ждет большой улов. И сразу предупреждаю: кто попытается утаить свою долю, того вздерну.

В это время к нему подошел другой человек, на вид не менее отталкивающий и тихо прошептал ему на ухо:

— Голубенькие активизировались. Весь город ими кишит. Накрыли уже две наши точки: на кривой и у рынка.

— Так, план немного корректируется, — худощавый снова обратился к толпе, — теперь вы должны принести как минимум по одной голове голубенького. Всем понятно?

Ответный гомон сотен глоток и топот ног был ему ответом. В этом городе разворачивается своя война, и нет в ней ничего святого, но она стара как этот мир.