Не прощаюсь - Борис Акунин (2018)

Пусть будет хоть бурмалиновая, только бы нас в ней не было, подумала Мона. Подальше из этого нужника с его дерьмоправдой, подальше.

И вдруг улыбнулась, потому что к ней пришло озарение, которое называется красивым японским словом «сатори».

Надо уехать не в Америку и не в Японию. Они недостаточно далеко. В Новую Зеландию, вот куда! Мона читала про эту далекую благословенную землю в «Ниве», еще до революции. Настоящее сказочное королевство – там. Круглый год май месяц, ни хищных зверей, ни пресмыкающихся, ни кровососущих насекомых, лишь зеленые луга с белыми овечками, прозрачные озера, голубые горы, а люди тихие, спокойные, приветливые.

– Ты бывал в Новой Зеландии?

– Да, – ответил удивительный муж, побывавший всюду на свете, и захлопал своими синими глазами. – П-почему ты спрашиваешь?

– Там хорошо? Действительно лучший на земле климат?

– Там очень с-скучно. Никогда ничего не происходит. При чем здесь Новая Зеландия?

Скучно – это то, что нужно. Чем-чем, а приключениями Мона наелась на всю жизнь.

– Правда, что там круглый год, как бархатный сезон в Ялте? – невинно спросила она, потому что разговор о Новой Зеландии требовал предварительной подготовки.

– П-пожалуй. К чему ты ведешь?

– К тому, что не перебраться ли нам в Ялту? Там приятней и здоровее, чем здесь. Ты же видишь, чувствую я себя прекрасно. Если мы уже установили, кто взорвал приют, значит, твое обещание Гай-Гаевскому исполнено?

– Вероятно, да… – ответил муж.

Моне послышалось в его голосе сожаление, и она окончательно решила: в Ялту, и поскорее. Тихий тыловой город, никаких соблазнов.

– Прекрасно. Дождемся, когда вернется Маса, и поедем.

В Порт-Артуре

Масахиро Сибата прожил эти два октябрьских дня красиво и безмятежно, словно белая цапля из классического стихотворения:

О, над горами

Осеннего Хаконэ

Белая цапля!

А потом небо рассекла молния, от чего мир сделался страшен, но еще более прекрасен.

Но по порядку, по порядку, вслед за кистью.

Перед тем как Маса отправился на одиночную охоту, госпожа спросила его, с чего он думает начать.

– Буду ждать сатори, – ответил Маса. – Больше надеяться не на что.

Но это он поинтересничал, чтобы потом произвести больший эффект. На самом деле отлично знал, с чего начнет. С того же, на чем они с господином закончили в августе.

Тогда, расследуя дело о злодейском взрыве на городской улице, они быстро установили, что убийцам помогали китайские торговцы, торговавшие вразнос всякой мелочью. Это они, вечно торчавшие на перекрестках, передали по цепочке сигнал, что автомобиль казначейства приближается к месту нападения.

Китайцев в Харькове было много. Они нахлынули во время мировой войны, когда были эвакуированы оружейные заводы из Польши и там требовалось много рабочих рук – свои мужчины ведь ушли в армию. На окраине города образовался целый квартал, всё население которого, две или три тысячи человек, лопотало на певучем, непонятном нормальным людям языке.

Красные китайцы на белой листовке

После революции, когда заводы встали, многие азиаты уехали, но многие и остались. У чекиста Заенко в комендатуре был целый китайский взвод, во имя Третьего Интернационала беспощадно истреблявший врагов Советской власти. Из этого взвода наверняка были и помогавшие диверсантам разносчики.

Агенты полковника Козловского на них выйти не надеялись, все китайцы для русских выглядели на одно лицо, да и чужим в эту среду было не проникнуть.

– Иное дело ты, – сказал Фандорин.

– Уж от вас я этого не ожидал, господин, – обиделся вначале Маса. – Только невежественные акахигэ могут спутать японца с китайцем. Для китайцев мы такие же чужаки, как белые.

Но господин ответил цитатой из коана:

– Думающая голова подобна кочану капусты.