The One. Единственный - Джон Маррс (2020)

Лечебница, в которой лежал Ричард, пропахла антисептиком и освежителем воздуха. Линолеум на полу был безупречно чист, на стенах висели репродукции акварелей с британскими пейзажами. В конце коридора имелась просторная, ярко освещенная рекреация, в которой, в разной степени сознания, сидели в креслах-каталках пациенты.

– И давно он здесь? – спросила Мэнди.

– Уже месяцев десять, если не ошибаюсь. Поначалу родные навещали его часто, но в последнее время – гораздо реже. А жаль.

– Они это как-то объяснили?

– Нет, но вы удивитесь, если я скажу, скольких пациентов здесь никто не навещает. Для некоторых из них, как только их высадили у ворот, все связи с семьей обрываются, и они больше никогда не видят своих близких.

– Я слышала, близкие Ричарда запретили друзьям навещать его.

Медсестра кивнула.

– Это не было официальное запрещение, но нам было велено не поощрять такие визиты.

– Тогда спасибо вам, что впустили меня.

– Как его ДНК-пара, вы имеете право на некие привилегии.

Мэнди решила, что неприятные ощущения в животе – от нервов. А в следующий миг ребенок больно толкнул ее изнутри ножкой. Она потерла живот, успокаивая его – мол, все хорошо, – но, если честно, ей было не по себе при мысли, как она будет чувствовать себя, когда увидит Ричарда.

– Ну, вот мы и пришли, – сказала медсестра, открывая дверь. – Рядом с кроватью есть стул. Просто поговорите с ним, как вы говорили бы с любым другим человеком.

Перед тем как переступить порог палаты, Мэнди собрала в кулак мужество, но даже войдя, до самого последнего момента, пока не подошла вплотную к кровати, не решалась посмотреть на Ричарда.

Он оказался совсем не похож на того молодого мужчину с фотографий на стене в его комнате или в ее папке. Мэнди привыкла видеть его красивым, загорелым, мускулистым. Именно рядом с таким она представляла себя. Теперь перед ней были лишь жалкие остатки – кожа и кости, скрепленные пластиковыми трубками и дыхательным аппаратом. Руки были тонкими, как веточки; под подбородком, где кто-то побрил его слишком жестко, виднелось раздражение. Длинные волосы были неумело расчесаны на старомодный косой пробор. Кожа серая, пижама болтается как на вешалке. Но, несмотря на его внешний вид и странные звуки, которые издавало его горло, когда вентилятор накачивал кислород в его иссохшееся тело, Мэнди точна знала, что любит свою ДНК-пару.

Она подтянула к кровати кресло и села. Чем ближе к Ричарду, тем быстрее билось ее сердце. Когда же – совершенно машинально – она потянулась и взяла его руку в свою, по жилам ее как будто пробежал электрический заряд.

– Привет, Ричард, – начала она дрожащим голосом, не зная, что сказать дальше. – Я – Мэнди. Ты не знаешь меня, но я знаю о тебе почти все.

Она не могла с уверенностью сказать, чего ждала от этой встречи. Последние несколько месяцев показали, что невозможное возможно. В глубине души Мэнди надеялась, что вдруг случится чудо и он отреагирует на звук ее голоса, ощутит ее запах или ее присутствие… Увы, Ричард даже не пошевелился.

– Здесь довольно мило, – продолжила она, глядя на сад за окном. – И медсестры такие приветливые… Надеюсь, они хорошо ухаживают за тобой.

Внезапно у нее защипало глаза, и как только по щеке скатились первые несколько слезинок, Мэнди уже не смогла остановить остальные.

– Извини, – сказала она. – Все должно было быть не так… я должна была встретить тебя, мы должны были влюбиться, как в фильмах или как в тех житейских историях, какие печатают в дурацких журналах, что обычно лежат на столиках перед кабинетами врачей. И хотя я знаю, что с нами ничего подобного не случится, я все равно не могу не думать о том, что так могло быть.