Открытие ведьм - Дебора Харкнесс (2018)

– Терпи, – говорил он, когда я ежилась.

Изабо и Марта принесли зеркала: одно из гостиной, в ажурной позолоченной раме, второе высокое, во весь рост, – только вампир мог втащить такое на башню. Мэтью поставил высокое у меня за спиной, а другое Изабо и Марта держали передо мной.

Я хорошо видела и собственную спину, только это была не моя спина – кожу с нее содрали и выжгли на красном какие-то черные круги и знаки.

– Сату сказала, что вскроет меня, мама, – прошептала я, точно в трансе. – Но я запрятала свои тайны глубоко-глубоко, как ты и велела.

Я увидела в зеркале, как Мэтью бросился меня подхватить, – и все заволокло мраком.

Сознание вернулось у камина в спальне. Я сидела на стуле с алой узорчатой обивкой; напротив стоял еще один такой же с горкой подушек, на которые я опиралась грудью. На спину кто-то накладывал мазь – Марта. Ее энергичные движения отличались от прохладных прикосновений Мэтью.

– Мэтью, – просипела я, повернув голову.

В поле зрения тут же возникло его лицо.

– Что, милая?

– Почему совсем не больно?

– Магия, – подмигнул он, изобразив ради меня улыбку.

– Морфин, – вспомнила я.

– А я что говорю? Все, кто испытывал боль, знают, что он сродни магии. Теперь, когда ты очнулась, мы тебя перевяжем. Это ускорит заживление, – объяснил он, перебрасывая Марте широкий бинт.

Ну что ж, заодно и грудь прикроет, поскольку лифчик мне в ближайшем будущем носить не придется.

Меня обмотали невероятным количеством марли – из-за воздействия наркотика я наблюдала за этим как бы со стороны. Но когда Мэтью стал рыться в своем саквояже и говорить что-то про швы, отрешенности как не бывало. Ребенком я нечаянно наткнулась бедром на длинную вилку, на которой жарят маршмэллоу, и месяцами потом мучилась кошмарами. Тогда тоже накладывали швы. Я рассказала об этом Мэтью, но он не смягчился:

– Порез на руке придется зашить, иначе не заживет.

Пока меня одевали, Мэтью пил вино, держа бокал дрожащими пальцами. Ни одна из моих вещей не застегивалась спереди, поэтому Марта притащила снизу охапку одежды и меня облачили в одну из рубашек Мэтью. Она болталась на мне, зато была приятной на ощупь. Сверху осторожно надели его же черный кашемировый кардиган. Черные брюки стретч завершили туалет, и Мэтью усадил меня на диван, в подушки.

– Переоденься, – сказала Марта, подтолкнув его к ванной.

Он принял душ, вышел к нам в чистых брюках, подсушил у огня волосы и надел все остальное.

– Ничего, если я схожу вниз на минутку? Изабо и Марта побудут с тобой.

Я кивнула, решив, что он хочет поговорить с братом. Действие морфина еще не прошло.

Изабо то и дело бормотала себе под нос на каком-то неведомом языке, не окситанском и не французском. Марта суетилась вокруг меня. Они убрали из комнаты почти все мои окровавленные лохмотья, и тут пришел Мэтью. Рядом с ним трусили, высунув языки, Фаллон и Гектор.

– Собакам не место в доме, – выговорила ему Изабо.

Псы с интересом переводили взгляд с нее на Мэтью. Тот прищелкнул пальцами, показал на пол, и они улеглись, обратив морды ко мне.

– Они останутся с Дианой, пока мы не уедем.

Изабо вздохнула, но спорить не стала.

Мэтью положил мои ноги себе на колени. Марта подала ему вино, а мне кружку с чаем, а потом они с Изабо ушли.

Морфин и ласковые пальцы Мэтью погрузили меня в полудрему. Я перебирала в памяти все, что произошло, пытаясь отделить реальное от воображаемого. Видела ли я в каменном мешке призрак матери или просто вспоминала то, что она мне говорила перед поездкой в Африку? Может быть, воображение помогало мне бороться со стрессом?

– Что с тобой, ma lionne?[59] – спросил Мэтью, когда я нахмурилась. – Тебе больно?

– Нет, просто задумалась. – Постепенно я выбиралась из тумана на твердую землю. – Как называется то место?

– Ла-Пьер. Это старый замок, где давно никто не живет.