Открытие ведьм - Дебора Харкнесс (2018)

Спину мне защекотали десятки призрачных глаз, но дверь захлопнулась и отгородила меня от предков, собравшихся поглазеть на фейерверк, словно в День независимости.

– Это ты сделала?

– Нет. Петарды мои, а дверь закрыл дом. У него пунктик насчет личного пространства.

– И слава богу. – Мэтью поцеловал меня так, что призраки за дверью зашептались.

Фейерверк сплошной аквамариновой полосой завис над комодом.

– Я люблю тебя, Мэтью Клермонт, – сказала я при первой же возможности.

– Я люблю тебя, Диана Бишоп, но Сара и Эмили, вероятно, закоченели. Покажи мне остальную часть дома, чтобы они могли вернуться в тепло.

Мы прошлись по другим комнатам на втором этаже – они почти не использовались и были завалены разнообразным хламом: что-то привезла с собой Эм – любительница гаражных распродаж, с чем-то Сара никак не могла расстаться – а вдруг пригодится.

Мэтью помог мне подняться на чердак, где протекало мое трудное отрочество. На стенах между постерами с музыкальными группами еще сохранились лиловые и зеленые мазки – детские попытки оживить интерьер.

Нижние помещения – кабинет, большая и маленькая гостиные, редко используемая столовая – предназначались в основном для приема гостей. Сердцем дома служила еще одна комната, примыкавшая к кухне, так называемая семейная, – тетушки ели и смотрели телевизор именно там.

– Эм, кажется, опять села на иглу. – Я взяла в руки незаконченную вышивку с изображением цветочной корзинки. – А Сара взялась за старое.

– Она курит? – принюхался Мэтью.

– Только когда у нее стресс. Эм выгоняет ее на улицу, но в доме все-таки пахнет. Тебе неприятно? – Конечно, он ведь так чувствителен к запахам.

– Dieu, мне и худшее случалось терпеть.

В просторной кухне сохранились сложенные из кирпича печи и камин, в котором можно было стоять, но современные удобства тоже имелись. Каменный пол за два с лишним века повидал всякое: на него роняли кастрюли, по нему ходили мокрые лапы и грязные башмаки, не говоря уж о разных колдовских штучках. Я показала Мэтью Сарину мастерскую-буфетную – бывшая отдельно стоящая летняя кухня теперь слилась с домом, но крюки для котлов и вертела для мяса остались. На потолке висели травы, на полке хранились сушеные фрукты и банки с зельями. Здесь наша экскурсия закончилась, и мы вернулись на кухню.

– Все такое коричневое, – сказала я, включая и выключая на крыльце свет – давний сигнал Бишопов, означающий «можно войти».

Коричневый холодильник, коричневые шкафы, красно-коричневый кирпич, коричневый дисковый телефон, ветхие коричневые обои.

– Не помешал бы хороший слой белой краски.

Мэтью в ответ показал глазами на заднюю дверь.

– Если уж возьмешься, то лучше это делать в феврале, – послышалось из прихожей.

Появилась румяная от холода Сара, в джинсах и клетчатой рубашке слишком большого размера, рыжие волосы были растрепаны.

– Здравствуй, Сара. – Я попятилась к раковине.

– Здравствуй, Диана. – Она уставилась на синяк у меня под глазом. – А это, я полагаю, вампир?

– Да. – Я снова ступила вперед, чтобы всех представить, и тетушка тут же обратила внимание на мою ногу. – Сара – Мэтью Клермонт. Мэтью – моя тетя Сара Бишоп.

– Сара, – протянул руку Мэтью, глядя ей в глаза.

Она поджала губы. Ее бишоповский подбородок, такой же как у меня, сегодня выглядел еще длиннее обычного.

– Мэтью. – Они обменялись рукопожатием, и Сара, поморщившись, сказала через плечо: – Да, Эм, – точно вампир.

– Спасибо, Сара. – Вошла Эм с охапкой дров.

Она выше меня и Сары, и шапка серебряных волос почему-то не старит ее, а, наоборот, молодит. Ее узкое лицо при виде нас расплылось в улыбке.

Мэтью подскочил, чтобы забрать у нее дрова. Табита, почтившая нас своим присутствием как раз в этот момент, принялась выписывать вокруг его ног восьмерки, но он умудрился дойти до камина, не наступив на нее.