Открытие ведьм - Дебора Харкнесс (2018)

– В тайну посвящены три колдуньи и три вампира, – задумчиво сказал Маркус, глядя на Мэтью. – Как интересно…

– Будем надеяться, что ее мы сохраним лучше, чем эту. – Мэтью подвинул папку ко мне.

Все трое уставились на меня. Я открыла папку, и в глаза сразу бросился заголовок «ВАМПИР В ЛОНДОНЕ». Меня замутило. Под вырезкой из газеты обнаружилась другая, где говорилось еще об одном обескровленном трупе. Далее шла журнальная статья – по-русски я не читала, но фотография жертвы с растерзанным горлом говорила яснее слов.

Следом – еще дюжина убийств и репортажи на всех мыслимых языках. В одних случаях жертвы были обезглавлены, в других на месте преступления не осталось ни капли крови, в третьих смерть из-за жестоких ран на шее и торсе приписывали животным.

– Мы гибнем, – сказал Мэтью, когда я просмотрела всю папку.

– Вернее, не вы, а люди, – резко ответила я.

– Не только они. Вампиры, судя по этим статьям, проявляют все признаки вырождения.

– Ты хотел показать мне вот это? – Мой голос дрожал. – Какая здесь связь с «Ашмолом-782»? – Страшные картинки оживили в моей памяти зловещие слова Джиллиан.

– Выслушай меня, пожалуйста, – попросил Мэтью: похоже, он все-таки не стремился меня напугать.

Прижимая папку к груди, я села на свой табурет.

– Все эти смерти – результат неумелых попыток превратить человека в вампира. – Мэтью осторожно забрал у меня подборку. – То, что некогда мы делали инстинктивно, стало вызывать затруднения. Наша кровь утрачивает способность создавать из смерти новую жизнь.

Становясь неспособным к размножению, биологический вид вымирает. Но, судя по этим фотографиям, в мире и так вампиров многовато.

– У таких, как я, старых вампиров, питавшихся в молодости преимущественно человеческой кровью, это получается лучше, – продолжал Мэтью, – но старый вампир с годами теряет охоту создавать новых. Молодые – иное дело: рвутся создавать семьи, чтобы не быть одинокими в своей новой жизни. Находят себе партнера, пытаются завести детей и тут обнаруживают, что кровь у них недостаточно сильная.

– Ты говорил, что мы все вымираем, – напомнила я, еще не оправившись от страха и гнева.

– Современные колдуны тоже не столь сильны, как их предки, – как бы невзначай сообщила Мириам. – И детей у вас рождается меньше, чем в старину.

– Это не доказательство, а голословное утверждение.

– Доказательства нужны? Получите. – Мириам толкнула ко мне по блестящей столешнице еще две папки. – Не знаю только, что вы сможете здесь понять.

На одной наклейке, с лиловой каемкой, было напечатано «Бенвенгуда», на другой, с красной, – «Гуд, Беатрис». Внутри – сплошные графики: на первых листах – ярко раскрашенные синусоиды, далее прямые линии, черные и серые.

– Так нечестно, – запротестовал Маркус. – Ни один историк в этом не разберется.

– Вот это – строение ДНК, – показала я на черно-белую схему, – а разноцветные что демонстрируют?

– Это тоже результаты генетических тестов. – Мэтью оперся локтями на стол рядом со мной, придвинул к себе страницу с цветной синусоидой. – Здесь представлена митохондриальная ДНК женщины по имени Бенвенгуда, унаследованная ею от матери и других предков женского пола. Наследственность с материнской стороны, так сказать.

– А с отцовской?

Мэтью открыл черно-белый лист:

– Отец Бенвенгуды был человеком. Вот она, ее хромосомная ДНК – геном, в ней и человеческая составляющая, и колдовская. – Он снова взял цветную схему. – Митохондриальная ДНК, за пределами клеточного ядра, записывает только материнскую наследственность.

– Почему вы изучаете отдельно геном и материнскую ДНК? – Про геном я слышала, а про митохондриальную ДНК ничего толком не знала.

– Неповторимой личностью тебя делает хромосомная ДНК, комбинация отцовских и материнских генов. Благодаря этой комбинации у тебя голубые глаза, светлые волосы и веснушки. А митохондриальная ДНК представляет нам историю целого вида.