За закрытой дверью - Бернадетт Пэрис (2018)

За обедом Джек интересуется у Милли, почему она плохо спит. Та говорит, что у нее в голове слишком громко жужжат мухи. На вопрос, помогла ли таблетка, которую дала ей Дженис, Милли отвечает, что помогла, и она спала крепко-крепко, «как ребенок». Джек сообщает, что мы подписали согласие и она сможет и дальше принимать эти таблетки, если будет нужно. Когда Милли спрашивает, не вернулась ли Молли, у меня, как всегда при ее упоминании, сжимается горло. За меня отвечает Джек: Молли уже, наверно, не вернется; возможно, ее нашла какая-нибудь девочка, которая ее очень любит и не догадывается, что Молли от кого-то сбежала. Он ласково обещает, что сам поведет Милли выбирать щенка, когда она переедет к нам. Милли сияет от счастья, и меня захлестывает дикое желание схватить нож и всадить ему в сердце по самую рукоятку. Джек – вероятно, почувствовав это, – нежно накрывает ладонью мою руку. Официантка, подошедшая забрать тарелки, улыбается: влюбленные!

После десерта Милли заявляет, что ей нужно в туалет.

– Ну иди, – отзывается Джек.

Милли смотрит на меня:

– Грейс идет?

Я поднимаюсь:

– Да, я тоже пойду.

– И я с вами, – говорит Джек.

Мы втроем направляемся к туалетам. Там все именно так, как я себе и представляла: одноместный женский и одноместный мужской. Две двери рядышком. Женский занят, и мы все вместе ждем. Джек стоит между мной и Милли. Выходит женщина, и пальцы Джека впиваются мне в локоть: напоминание на случай, если я вдруг решу заявить, что мой муж психопат.

Милли исчезает в кабинке. Женщина глядит на нас с улыбкой. Думает, наверно, что мы страстно влюблены, раз прижались друг к другу, как голубки. Очередное доказательство безнадежности моего положения. Похоже, никто не способен усомниться в абсолютной идеальности нашего брака. Когда мы встречаемся с друзьями, их слепота меня просто поражает: они свято верят, будто мы с Джеком живем в полном согласии и никогда не ругаемся. Что я – интеллигентная тридцатидвухлетняя женщина без детей – счастлива целый день сидеть в четырех стенах и заниматься хозяйством.

Хоть бы кто-то начал задавать провокационные вопросы! Хоть бы кто-то заподозрил неладное! Тут я вспоминаю Эстер и вздрагиваю: а может, пусть лучше никто ничего не замечает? Если Джек сочтет ее постоянные расспросы подозрительными, то наверняка решит, что это я каким-то образом подталкиваю ее к этому, и тогда моя жизнь станет совсем невыносимой. Если бы не Милли, я бы с радостью поменяла такую жизнь на смерть. С другой стороны, если бы не Милли, то меня бы здесь не было. Он ведь говорил, что ему нужна она, а не я.

Прошлое

Наутро после той ночи, когда я поняла, что вышла замуж за чудовище, мне совсем не хотелось, чтобы Джек просыпался: ведь едва он откроет глаза, мне придется разыгрывать роль. Почти всю ночь я готовилась. Смирялась с тем, что если хочу вовремя вернуться в Англию живой и невредимой, то должна делать вид, будто сломлена и напугана до смерти. Последнее не представляло труда, поскольку мне действительно было страшно. А вот изобразить покорность было намного сложней: сдаваться без боя – не в моих правилах. И все же, раз Джек считал, что до отъезда я снова попытаюсь сбежать, делать этого не следовало. Важно убедить его в моей полной капитуляции.

Я сидела, прислонившись к стене. Когда Джек зашевелился, я поплотнее завернулась в покрывало и притворилась спящей, надеясь выиграть еще немного времени. Потом услышала, как он встал с кровати и приблизился ко мне. Я чувствовала на себе его взгляд; по телу побежали мурашки, сердце забилось слишком быстро, и я поняла, что он уловил запах моего страха. Через пару секунд он отошел. Дождавшись, пока хлопнет дверь в ванную и зашумит вода, я открыла глаза и заорала от неожиданности: Джек стоял передо мной.

– Я знал, что ты притворяешься, – сказал он. – Давай, поднимайся, тебе еще в извинениях рассыпаться, не забыла?