Смертельная белизна - Джоан Роулинг (2019)

Неуклюже выбравшись из кресла, он прошел на лестничную площадку, где находился туалет. Как только за ним захлопнулась дверь, на картотечном шкафу возле рабочего стола Робин зазвонил его мобильный, поставленный на зарядку. Встав, Робин потянулась за ним, чтобы не пропустить какой-нибудь важный звонок, и на треснувшем, залепленном скотчем экране увидела имя: «Лорелея». Она слишком долго думала, отвечать или нет, – звонок был перенаправлен в голосовую почту. Когда Робин уже собиралась отойти, тихое «динь» возвестило о поступлении SMS.

Кому нужны только горячая жратва и постель без эмоций, для тех есть рестораны и бордели.

С площадки донесся стук двери; Робин бросилась к своему креслу. Страйк, хромая, вошел в приемную, занял прежнее место и опять взялся за лапшу.

– У тебя телефон звонил, – сообщила Робин. – Я не стала подходить…

– Тащи сюда, – попросил Страйк.

Она передала ему мобильный. С отсутствующим видом Страйк пробежал глазами сообщение, отключил звук и сунул телефон в карман.

– Итак, на чем мы остановились?

– На том, что ты ругаешь себя за ту драку…

– За ту драку я себя хвалю, – поправил Страйк. – Не уйди я в оборону, сейчас у меня вся морда была бы заштопана. – Он накрутил на вилку побольше лапши. – А погано мне по другой причине: напрасно я сказал, что знаю, как изменилось отношение к нему всей родни, кроме одной-единственной сестры, которая продолжает с ним общаться. Это все есть на «Фейсбуке». Но стоило мне заговорить о его разрыве с семьей, как он чуть не снес мне башку настольной лампой.

– Может, родственники недовольны тем, что у него, как им кажется, отношения с Делией? – предположила Робин, пока Страйк жевал лапшу.

Он пожал плечами, изобразил сомнение и, проглотив еду, ответил:

– Тебе не приходило в голову, что из всех причастных к этому делу у одного лишь Аамира был мотив? Чизуэлл ему угрожал – возможно, что и разоблачением. «Человек ваших привычек», «Лахесис знает, какой кому отпущен срок».

– А кто говорил – сначала, мол, средства, потом мотив?

– Да-да, – устало ответил Страйк.

Отставив почти пустой контейнер, он достал сигареты с зажигалкой и слегка расправил плечи.

– Ладно, давай подумаем о способе. У кого был доступ ко всем помещениям, к антидепрессантам и гелию? Кто, хорошо зная привычки Джаспера Чизуэлла, не сомневался, что утром тот выпьет апельсиновый сок? Кто имел в своем распоряжении ключ или пользовался таким доверием Чизуэлла, что был чуть свет допущен в дом?

– Кто-то из членов семьи.

– Правильно. – Страйк щелкнув зажигалкой. – Но, по нашим сведениям, это не Кинвара, не Иззи и не Физзи с Торквилом, что возвращает нас к рассказу Рафаэля о спешной отправке его в Вулстон.

– Ты серьезно думаешь, что он мог прикончить отца, как ни в чем не бывало уехать в Вулстон и там вместе с Кинварой дожидаться полиции?

– Психология и правдоподобие тут ни при чем: речь идет о возможности как таковой. – Страйк выдохнул длинную струю дыма. – Я пока не услышал причин, которые могли бы помешать Рафаэлю в шесть утра быть на Эбери-стрит. Понимаю, что ты хочешь сказать, – опередил он Робин. – Но история знает случаи, когда убийца имитировал голос жертвы. Рафаэль мог позвонить сам себе с чизуэлловского мобильника, изображая, будто отец велит ему отправиться в Вулстон.

– А отсюда следует, что либо у Чизуэлла телефон был не запаролен, либо Рафаэль знал ПИН-код.

– Мысль интересная. Надо проверить.

Щелкнув ручкой, Страйк сделал пометку в блокноте, а сам задался вопросом: знает ли Мэтью, который однажды стер историю звонков из телефона Робин, ее нынешний ПИН-код? Ведь такого рода мелкие знаки доверия зачастую служат мощным показателем прочности отношений.