Смертельная белизна - Джоан Роулинг (2019)

«Герайнт, Кристофер ничего не обещал по поводу фотографий».

Молчание, нарушаемое только потрескиванием крошечной кассеты и шорохом перекладываемых на столе Герайнта бумаг, словно звенело натянутой струной.

«Герайнт, вы меня слы…»

«Слышу! – рявкнул Уинн. – Боже правый, ты, лучший выпускник Лондонской школы экономики, не можешь придумать, как выманить фотографии у какого-то ублюдка? Я не прошу тебя выносить их из министерства, просто раздобудь копии. На это, надеюсь, у тебя ума хватит?»

«Мне лишние неприятности не нужны», – пробормотал Аамир.

«Знаешь, – сказал Герайнт, – думается мне, после всего, что мы для тебя сделали, особенно моя жена…»

«Я вам очень благодарен, – зачастил Аамир. – Ну… ладно… попробую».

В течение следующей минуты не было слышно ничего, кроме шарканья подошв и шороха бумаг, а потом раздался механический щелчок. После минутного отсутствия речи устройство автоматически выключилось, но вновь активировалось при звуках голоса. Вошедший – совсем другой человек – хотел выяснить, собирается ли сегодня Делия присутствовать «на подкомитете».

Страйк снял наушники.

– Ты все разобрал? – спросила Робин.

– Вроде да, – сказал Страйк.

Робин выжидательно откинулась на спинку стула.

– Министерство иностранных дел? – повторил Страйк себе под нос. – Черт его знает, что он такого наворотил, если фотографиями заинтересовался Форин-Офис?

– Разве нас касается, что он наворотил? – Робин вздернула брови.

– Я не отрицал, что это интересно. Я только говорил, что платят нам не за это.

Страйку принесли рыбу с картошкой. Поблагодарив барменшу, он щедро полил еду кетчупом.

– Иззи упоминала об этом как бы между прочим, – припоминая, сказала Робин. – Не могла же она так притворяться, если он… ну, ты понимаешь… своими руками лишил кого-то жизни.

Она сознательно избегала слова «задушил». Трех приступов паники за три дня было вполне достаточно.

– Сдается мне, – сказал Страйк, жуя картофель, – этот анонимный звонок подсказывает… если, конечно… – запнулся он от пришедшей ему в голову мысли, – если, конечно, Джимми не надумал приплести Чизуэлла, вдобавок ко всему прочему, еще и к рассказу Билли, – что для него главное – не доказать факт детоубийства, а просто дискредитировать министра, у которого и так на хвосте сидит пресса. Есть еще интернет, ты же понимаешь. Там куча народу заявляет, что членство в партии тори уже равноценно детоубийству. Возможно, Джимми таким образом надеется усилить свое давление.

Страйк задумчиво наколол на вилку несколько кусочков жареной картошки.

– Хотел бы я знать, где сейчас Билли, да только некому поручить розыск. Барклай не заметил никаких признаков его присутствия, и, по его словам, Джимми даже не упоминал, что у него есть брат.

– Билли сказал, что его держат взаперти, – осторожно напомнила Робин.

– На слова Билли, честно говоря, особенно полагаться не стоит. Я знал одного парня, «кочколаза», у которого на учениях начался психоз. Так вот: этот, к примеру, считал, что у него под кожей бегают тараканы.

– «Кочколаза»?

– Пехотинца. Фузилера. Картошку попробуешь?

– Нет, наверное, – вздохнула Робин, хоть и была голодна. Мэтью, которому она отправила SMS, ответил, что будет ждать ее к ужину. – Погоди, у меня еще не все.

– Сьюки Льюис? – с надеждой спросил Страйк.

– О ней разузнать пока не удалось. Нет, я о другом: жена Чизуэлла твердит, что какие-то чужаки топчут ее клумбы и шастают в конюшню.

– Чужаки? – переспросил Страйк. – Во множественном числе?

– Это со слов Иззи… но она считает, что Кинвара – эгоцентричная истеричка.

– Вырисовывается некая отдельная категория фигурантов, ты согласна? Полубезумцы, не способные верно истолковать увиденное.

– А как по-твоему, не мог ли туда сунуться, среди прочих, и Джимми? К ней в сад?

Пережевывая картофель, Страйк обдумал и эту возможность.