Дорогой сводный братец - Пенелопа Уорд (2019)

– Если бы я был полным мерзавцем, то сказал бы, что ты просишь меня об этом, потому что тебе когда-то очень нравилось, когда я это делал. – Он прошел мимо меня, слегка задев плечом. – Позаботься о своей матери сегодня.

Эмоции, которые я испытывала последние пару часов, напоминали американские горки, поскольку шок сменялся то грустью, то ревностью, а сейчас меня охватил страшный гнев. Чистый гнев в его первозданной форме. Когда он покинул меня, я, оцепенев, стояла в саду, и слезы катились по моему лицу потоком, столь же обильным, как и дождь, который уже разошелся не на шутку.

* * *

– А я и не знал, что у Рэнди есть сын.

Невозможно сосчитать, сколько раз гости, приходящие отдать последнюю дань Рэнди, произносили эти слова. Это заставляло меня испытывать безумную жалость к Элеку, даже несмотря на то, что он буквально уничтожил меня утром.

Аромат цветов, смешивающийся с запахом духов присутствующих здесь незнакомых женщин, был просто удушающим.

Большая часть людей, пришедших попрощаться с покойным, были либо его коллегами по работе из автомобильного салона, либо соседями. Очередь заворачивала за угол, и мне было не по себе от вида людей, обменивавшихся непринужденными репликами, иногда смеющихся в ожидании момента прощания с покойным. Все это сильно смахивало на коктейльную вечеринку без алкоголя, что меня дико бесило.

Я стояла рядом с матерью, которая совершенно сломалась, увидев бездыханное тело мужа в первый раз после сердечного приступа. Я поглаживала ее по спине, меняла бумажные платочки – словом, делала все, чтобы помочь ей выдержать испытание до конца.

Челси убедила Элека занять место среди группы родственников, несмотря на его изначальное сопротивление. Думаю, он просто настолько вымотался, что не смог ей противостоять.

Грим коркой застыл на лице Рэнди, и от этого он выглядел окаменевшим и совсем неузнаваемым. Было очень тяжело видеть его лежащим там, к тому же все это очень ярко напомнило мне день похорон отца, и это просто разрывало мне душу.

Элек не подходил к гробу и даже не смотрел в его сторону. Он просто стоял поодаль, и его выдержки хватало лишь на то, чтобы автоматически пожимать руку подходившим к нему людям, в то время как Челси произносила дежурные слова:

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Казалось, Элек вот-вот сломается, но, очевидно, я была единственной, кто это замечал.

В какой-то момент мне потребовалось отлучиться в ванную комнату, но я пообещала матери, что тут же вернусь. Я плутала в поисках туалета и, в конце концов, спустившись вниз, попала в пустую комнату отдыха. Там довольно сильно пахло плесенью, но я была рада, что мне удалось скрыться от шумной толпы.

Войдя в тихое помещение на первом этаже, я, наконец, заметила знак туалетной комнаты на противоположной стене.

Когда я вышла, все волоски на моем теле встали дыбом: на одной из кушеток я увидела Элека. Он сидел согнувшись, обеими ладонями сжимая голову. Потом он опустил руки, но голову так и не поднял. Его уши были красными, а плечи и спина судорожно дергались в такт не то тяжелому частому дыханию, не то рыданиям.

Это был момент особых, очень личных переживаний, а я невольно его нарушила.

Возможно, у него, наконец, наступил срыв, приближение которого я заметила по выражению его лица, когда он стоял у гроба. Как бы там ни было, я очень не хотела, чтобы он меня заметил, но проблема состояла в том, что мне все равно пришлось бы пройти мимо него, чтобы оказаться на лестнице.

Несмотря на то что он расстроил меня утром, потребность утешить его была неожиданно сильной, но ведь он сказал, что мне не должно быть дела до его переживаний, и я скрепя сердце сочла, что это меня действительно не должно касаться.

И поэтому я медленно, стараясь не шуметь, прошла мимо него.