Я говорил, что люблю тебя? - Эстель Маскейм (2017)

Сегодня отец уходил на работу позже, поэтому, когда я вернулась с пробежки, он еще слонялся по дому. Я неимоверно устала. Вместо того чтобы, как обычно, проложить новый маршрут по городу, я пробежалась до набережной и спустилась по ней от Санта-Моники до Вениса. Для разнообразия вместо музыки я слушала бархатистый шелест волн Тихого океана.

– Во сколько ты идешь на работу? – спросила я отца, когда, приняв душ и надев чистую одежду, спустилась на кухню. Волосы были кое-как собраны на макушке в неряшливый пучок.

Отец едва поднял на меня глаза, суетливо запихивая в «дипломат» пачку документов. Он потер висок и схватил со столешницы ключи от машины.

– Прямо сейчас. У меня важная встреча с поставщиками, которую нельзя прое… провалить. – Покраснев, отец шмыгнул мимо меня с кухни, держа в одной руке «дипломат», в другой – ключи.

– А ты не подбросишь меня до бульвара? – Я соскучилась по обжигающе-горячему кофе – дома кофемашина такой не делала. После пробежки ноги почти не гнулись, и заставить себя идти пешком до Третьей улицы было нереально. Тайлер с Дином уехали в тренажерный зал, поэтому подвезти меня он не мог. Элла, взяв с собой мальчишек, отправилась ловить какую-то звезду. Кажется, Бена Аффлека.

Отец едва сдержал стон.

– Ну давай! Только быстро!

Я метнулась наверх, натянула конверсы, схватила деньги и помчалась обратно вниз, где отец в ожидании нетерпеливо стучал ногой по входной двери. Я проскользнула мимо, он запер дверь и быстро пошел вслед за мной к «лексусу», на лице красноречиво отражалось, что все в этой жизни его достало. Я побоялась, что если что-нибудь сейчас скажу, он, чего доброго, на меня разорется. Поэтому на всякий случай я закрыла рот на замок, тем более что ехать нам было недолго. Правда, молчание длилось не больше десяти минут.

– Ну, и как тебе лето? – спросил отец.

– Хорошо. – Вот тебе и крупнейшее преуменьшение года! Лето было не просто хорошим, оно было как сон наяву, и я ни за что не хотела очнуться от этого сна. Все случившееся за последние несколько недель было таким непривычным, таким неправильным, и одновременно таким захватывающим… – Здесь останови, – пробормотала я, указав на тротуар бульвара Санта-Моника.

Отец прижался к обочине, я вышла. Но прежде чем я успела захлопнуть за собой дверь, отец подался к центру салона и, мягко улыбнувшись, сказал:

– Будь все-таки поосторожнее. В Лос-Анджелесе не так безопасно, как в Портленде.

– На самом деле, – я наклонилась, чтобы получше его видеть, – число изнасилований в Портленде сейчас выше, чем в среднем по Америке. Удачи на переговорах.

Отец удивленно округлил глаза, я аккуратно закрыла дверь и, не оглядываясь, прошла прочь от машины. На плече висела желтовато-коричневая сумка, ремешок которой я мяла в руках. Я шла в Refinery – маленькую кофейню на углу, куда меня водили в начале лета Рейчел с Меган. Ради непринужденной обстановки и кофе с карамельными добавками не страшно и умереть. Когда я вошла, внутри было тихо. Человек пять склонились над дымящимися кружками: кто-то читал, кто-то пялился в экран ноутбука, кто-то болтал с друзьями.

Девушка за прилавком встретила меня дружелюбной улыбкой. Я подошла к ней и пробежалась глазами по меню у нее за спиной. Пункты меню были написаны прямо мелом, что только усилило мое уважение к этому заведению.

– Что вам приготовить?

– Стандартный обезжиренный ванильный латте, супергорячий и с карамелью.

Я потянулась к сумке, вытащила кошелек и положила на прилавок пять долларов. Мне было стыдно перед собой за то, что, не сдержавшись, я все-таки дополнительно заказала карамель, но Амелия месяцами убеждала меня в том, что ничего страшного не случится, если время от времени я буду баловать себя любимым напитком.

– Хорошо, – сказала девушка, отсчитывая из кассы сдачу. – Я принесу вам кофе за столик.