Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

– Пожалуйста, простите меня, я совершила ужасную ошибку. О, я вас обидела, тогда как пыталась сделать приятное. Я никогда не разговаривала с иностранцами – только со святыми отцами, поэтому не могла узнать ваших… ваших обычаев. Меня никогда им не учили, Андзин-сан, – святые отцы не обсуждали их. Здесь несколько человек иногда хотят мальчиков. Священники время от времени имеют мальчиков, наши и некоторые из ваших. Я по глупости предположила, что ваши обычаи такие же, как и наши.

– Я не священник, и это не наш обычай.

Командир самураев Кадзу Оан наблюдал за всем этим с неудовольствием. Его заботам были вверены безопасность чужеземца и его здоровье, и он видел собственными глазами, какое невероятное благорасположение господин Торанага выказывал Андзин-сану, а теперь Андзин-сан был в ярости.

– В чем дело? – спросил самурай вызывающе, так как было очевидно: глупая женщина сказала что-то, обидевшее его очень важного подопечного.

Марико объяснила, что она сказала и что ответил Андзин-сан.

– Я правда не понимаю, что так обидело его, Оан-сан.

Оан недоверчиво поскреб голову:

– Он взъярился как бешеный бык только потому, что вы предложили ему мальчика?

– Да.

– Тогда извините, но, может быть, вы были невежливы? Может, сказали что-то не то?

– О нет, Оан-сан. Я совершенно уверена. Я чувствую себя ужасно. Я совершенно точно провинилась.

– Здесь должно быть что-то еще. Что?

– Нет, Оан-сан. Только это.

– Я никогда не пойму этих чужеземцев, – рассердился Оан. – Ради всех нас, пожалуйста, успокойте его, Марико-сан. Видимо, это из-за того, что он так долго не имел женщину. Вы, – приказал он Соно, – дайте еще саке, горячего саке и горячих полотенец! Вы, Рако, погладьте шею этому дьяволу. – Служанки бросились выполнять его указания. Внезапно его осенило. – Хотел бы я знать, не в том ли дело, что он бессилен. Его история о приключении в деревне была довольно туманной, правда? Может, бедняга взбесился, потому что ни на что не способен и вы затронули больное место?

– Извините, но я так не думаю. Доктор сказал, он очень силен.

– Странно… Это бы все объясняло, правда? Случись со мной такое, я бы сам раскричался. Да! Спросите его.

Марико немедленно исполнила приказание, и Оан ужаснулся: кровь снова бросилась чужеземцу в лицо, поток омерзительно звучащей чужеземной речи заполнил комнату.

– Он… он сказал: нет. – Марико перешла почти на шепот.

– И все это означало только «нет»?

– Они… они используют много разных длинных проклятий, когда возбуждены.

Оан взопрел от беспокойства, ведь он отвечал за чужеземца.

– Успокойте его!

Еще один самурай, постарше, произнес с надеждой:

– Оан-сан, может быть, он из тех, кому нравятся собаки, а? Мы слышали странные истории в Корее о поедающих чеснок. Да, они любили собак и… Я вспоминаю теперь, да, собак и уток. Может, эти золотоголовые похожи на тех, поедающих чеснок? Они так же пахнут, правда? Может быть, он хочет утку?

Оан велел:

– Марико-сан, спросите его! Нет, может быть, лучше не надо. Пусть успокоится… – Он замолчал. К двери приближался Хиромацу. – Приветствую вас, – сказал Оан отрывисто, надеясь, что голос его не дрожит.

Железный Кулак, и прежде помешанный на дисциплине, в последнюю неделю стал похож на тигра с ошпаренным задом, а сегодня был и того хуже. Десятерых понизил в звании за неопрятность. Вся ночная стража с позором маршировала по замку. Двум самураям старик предложил совершить сэппуку, так как они с опозданием заступили на пост. Четыре ночных уборщика были сброшены со стены за то, что рассыпали содержимое мусорного ящика в саду замка.

– Как он ведет себя, Марико-сан? – услышал Оан возбужденный вопрос Железного Кулака. И вздрогнул, уверенный, что глупая женщина, вызвавшая переполох, собирается выболтать всю правду, за которую с них снимут голову.

К своему облегчению, он услышал: