Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

– Второе: я принимаю ваше предложение относительно золота, но требую вашего ручательства, что у меня не будет сложностей в Гоа с вице-королем или здесь с золотом или с черным кораблем.

– Вы осмеливаетесь использовать меня и Церковь как поручителей?

– Это только деловое соглашение между нами и этой обезьяной.

– Он не обезьяна, генерал-капитан. Вам лучше помнить это.

– Третье: пятнадцать процентов груза этого года вместо десяти.

– Это невозможно.

– Четвертое: поклянитесь, ваше преосвященство, перед Богом, что ни вы, ни один из священников, находящихся в вашем подчинении, никогда не будете угрожать мне отлучением от Церкви, если я совершу в будущем акт святотатства, каких еще не было. Пятое: дайте слово, что вы и ваши святые отцы БУДУТ МЕНЯ поддерживать и помогать этим двум ЧЕРНЫМ кораблям, – также перед Богом.

– Что еще, генерал-капитан? Конечно, это не все? Наверняка есть что-то еще?

– Последнее: мне нужен этот еретик.

Марико, стоя в дверях каюты, смотрела вниз, на Блэкторна. Он лежал в полубеспамятстве на полу, пытаясь выблевать свои внутренности. Боцман привалился к койке. Он с вожделением разглядывал Марико и скалился, показывая пеньки желтых зубов.

– Он отравлен или пьян? – спросила она Тотоми Кану, самурая, который стоял рядом, безуспешно пытаясь не втягивать ноздрями смрад варварской пищи, рвоты, этого уродливого моряка и застоявшихся трюмных вод, который пропитал весь корабль. – Похоже, он был отравлен, да?

– Может быть, и отравлен, Марико-сан. Посмотрите на эту мерзость! – Самурай брезгливо махнул рукой в сторону стола. На деревянной тарелке лежали искромсанные остатки ростбифа с кровью; на другой – половинка зажаренного на вертеле каплуна, рядом валялись наломанные куски хлеба и сыра в луже пива; плошка масла соседствовала с блюдом холодного мяса в жирной подливке и наполовину опустошенной бутылкой бренди.

Ни один из двоих японцев никогда не видел раньше мяса на столе.

– Что вам надо? – окрысился боцман. – Здесь нет обезьян, вакаримасу? В каюте нет обезьян-сан! – Он поглядел на самурая и отмахнулся от него: – Уходи! Проваливай! – Его взгляд обратился на Марико: – Как тебя зовут? Имя, а?

– Что говорит этот чужеземец, Марико-сан? – спросил самурай.

Марико отвела ошеломленный взор от стола и сосредоточилась на боцмане:

– Простите, сеньор, я не поняла вас. Что вы сказали?

– А? – Рот боцмана открылся еще шире. Это был разжиревший верзила, со слишком близко посаженными глазами и большими ушами, волосы его были заплетены в жалкую крысиную косичку. На толстой шее болталось распятие, за пояс были заткнуты два пистолета. – О, вы можете говорить по-португальски? Японка, которая может говорить на хорошем португальском языке? Где вы научились говорить на цивилизованном языке?

– Меня научил христианский священник.

– Да будь я Богом проклятым сыном проститутки! Мадонна, этот цветок-сан может говорить на нормальном языке!

Блэкторна опять вырвало. Он попытался встать.

– Вы не могли бы… Пожалуйста, вы не могли бы положить его сюда? – Она показала на койку.

– Ага. Если эта обезьяна поможет.

– Кто? Извините, что вы сказали? Кто?

– Он. Этот япошка.

Слова больно ранили ее. Она прилагала немалые усилия, чтобы оставаться спокойной. Марико сделала знак самураю:

– Кана-сан, будьте любезны, помогите этому чужеземцу. Андзин-сана надо положить вот сюда.

– С удовольствием, госпожа.

Двое мужчин подняли Блэкторна. Он плюхнулся на койку, мало что соображая и глупо гримасничая.

– Его нужно помыть, – произнесла Марико по-японски, все еще ошеломленная тем, как боцман назвал Кану.

– Да, Марико-сан. Прикажите чужеземцу послать за слугами.

– Да. – Ее глаза недоверчиво покосились на стол. – Они действительно ели это?

Боцман посмотрел туда же, наклонился над столом и, оторвав ножку цыпленка, предложил ее Марико: