Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

– Все, что ни случится, – карма. Ты должен принимать ее.

– Нет, эти оскорбления невыносимы.

– Пожалуйста, сын мой, прими все как есть.

– Я известил Ябу о корабле, научил его, как вести себя с Андзин-саном и этими новыми варварами, надоумил, как выбраться из ловушки Торанаги. С моей помощью он возвысился. Получив в дар меч, он стал вторым после Торанаги среди военачальников Востока. И что взамен? Одни грязные оскорбления.

– Принимай свою карму.

– Вы должны, муж мой. Прошу, послушайте госпожу, вашу мать.

– Я не смогу жить с таким позором. Я отомщу, а потом убью себя, и эти оскорбления будут смыты.

– Последний раз, сын мой, прошу тебя, принимай свою карму.

– Моя карма – уничтожить Ябу.

Старая госпожа вздохнула:

– Очень хорошо. Ты мужчина. Ты имеешь право решать. Что будет, то будет. Но мало убить самого Ябу. Мы должны все обдумать. Его сын также должен умереть. И еще Игураси. Особенно Игураси. Тогда твой отец станет главой клана – это его право.

– Как это сделать, мама?

– Мы все обдумаем, ты и я. И будем терпеливы. Надо посоветоваться с твоим отцом. Мидори, ты тоже можешь дать совет, но постарайся не болтать глупостей, ладно?

– А как же господин Торанага? Он подарил Ябу свой меч.

– Я думаю, что Торанага хочет одного: чтобы провинция Идзу была сильным вассальным владением. Он больше не желает искать союзников, как это делал тайко. Ябу полагает, что он союзник, но, кажется, Торанаге на этом месте нужен не союзник, а вассал. Наш клан будет процветать, служа Торанаге. Или Исидо. Кого выбрать, а? И как осуществить убийство?

…Оми вспомнил, какая волна радости окатила его, когда было принято окончательное решение.

Он чувствовал ее и сейчас. Но лицо его оставалось непроницаемым. Он следил, как служанки, тщательно подобранные для Ябу в Мисиме, разносят зеленый чай и саке. Оми посмотрел на дядю, Андзин-сана, Марико, Игураси. Все ждали, когда заговорит даймё.

Комната была достаточно просторной, чтобы здесь могло собираться на пирушку до тридцати военачальников. Имелось немало других комнат и кухонь для охраны и слуг, а также сад, разбитый вокруг дома. И хотя это сооружение возводилось на скорую руку и для временного пользования, устроено все было прекрасно, к сроку и удобно для обороны. Оми ничуть не беспокоило, что расходы он покрыл из своего увеличившегося дохода. Долг есть долг.

Он взглянул через открытые сёдзи на передний двор, где было полно часовых, на конюшню. Крепость окружал ров. Частокол возвели из мощных стволов бамбука, плотно пригнанных друг к другу. Большие центральные столбы поддерживали черепичную крышу. Стены представляли собой легкие раздвижные панели – сёдзи; некоторые из них были прикрыты ставнями, но по большей части их обтягивала, как обычно, промасленная бумага. Добротные доски пола, устланного татами, покоились на сваях, вбитых в утрамбованную землю.

По распоряжению Ябу Оми объехал четыре деревни, собирая материал для строительства форта и дома, а Игураси раздобыл хорошие татами, футоны и прочую утварь, какой не сыщешь в деревне.

Оми гордился своей работой. На плато за холмом был разбит полевой лагерь для трех тысяч самураев, которые стерегли дороги, ведущие в деревню и к берегу моря. Теперь селение было надежно защищено с суши. А если бы опасность подкралась с моря, вовремя предупрежденный сюзерен успел бы скрыться.

«Но у меня нет сюзерена. Кому я буду служить теперь? – спрашивал себя Оми. – Икаве Дзикю? Или непосредственно Торанаге? Даст ли мне Торанага то, чего я хочу? Или Исидо? До Исидо так трудно добраться. Но теперь ему многое можно порассказать…»