Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

Ниндзя развязали мешки и приготовили оружие для нападения: короткие, серповидной формы, обоюдоострые ножи, к рукоятке которых крепилась цепочка с грузом на конце, сюрикэны и метательные клинки. По следующему приказу некоторые достали из чехлов палки – это оказались выдвижные пики и духовые трубки, которые с удивительной скоростью вытягивались на полную длину. Закончив приготовления, каждый садился на колени, устраивался лицом к двери и без видимых усилий замирал в неподвижности. Наконец все подготовились, и вожак задул свечу.

Когда городские колокола отбили середину часа тигра – четыре часа, час до рассвета, – в замок просочилась вторая половина ниндзя. Они бесшумно выскользнули из заброшенной трубы, по которой когда-то поступала вода для искусственных ручейков в саду. Эти ниндзя были вооружены мечами. Как и остальные, спрятавшиеся в тени, они заняли позиции среди кустов и мелких деревьев, сразу же став неподвижными и почти невидимыми. В это же самое время еще одна группа, из двадцати человек, забросила с земли веревки с крюками и стала забираться на стену, откуда просматривались двор и сад.

На стенах двое коричневых внимательно наблюдали за пустыми крышами через дворовый проход. Один оглянулся и увидел сзади крючья. Встревожившись, он показал на них товарищу, тот открыл было рот, чтобы закричать, но молниеносно в амбразуру проник ниндзя. Метнув сюрикэн в искаженное криком лицо самурая, он бросился к другому стражу – вытянутая рука ниндзя представляла собой страшное оружие, – выпрямил большой и указательный пальцы и парализовал противника ударом в шею. Еще один страшный удар с сухим треском сломал коричневому шею. Ниндзя прыгнул на первого, агонизирующего самурая, уцепившегося за сюрикэн, – колючки глубоко впились в рот и лицо жертвы, яд уже оказывал свое действие. Последним, нечеловеческим усилием умирающий самурай выхватил короткий боевой меч и нанес удар. Ниндзя, несмотря на глубокую рану и удушье, ударил коричневого в шею. Голова самурая откинулась назад, позвоночник сломался. Самурай умер, будучи еще на ногах.

Ниндзя истекал кровью, но не издал ни звука и все еще держал мертвого коричневого. Он стал осторожно опускать тело на каменные плиты, становясь рядом с ним на колени. К этому времени все ниндзя уже поднялись и стояли на стене. Они обошли раненого товарища и убедились, что на стене больше никого нет. Раненый все еще стоял на коленях около мертвых коричневых, держась за бок. Главарь осмотрел его рану: она сильно кровоточила. Он покачал головой и что-то сказал на языке жестов, ниндзя кивнул и с трудом пробрался в угол, оставляя за собой широкий кровавый след. Там он устроился поудобнее, привалившись к камню, и вынул сюрикэн. Несколько раз оцарапав тыльную сторону руки шипами с ядом, он достал нож, нащупал нужную точку на горле и обеими руками изо всех сил вонзил клинок снизу вверх.

Главарь убедился, что ниндзя мертв, вернулся к тяжелым укрепленным дверям, которые вели внутрь, и осторожно открыл их. Послышались приближающиеся шаги – все отпрянули назад, заняв позицию для боя. По коридору в западном крыле замка шел Самиёри с десятком коричневых. Двоих он оставил у дверей на стену и без задержки пошел дальше. Эти двое часовых вышли на стену в тот момент, когда Самиёри заворачивал за дальний угол коридора и начинал спускаться по винтовой лестнице. Внизу был еще один караул, двое самураев, стоявших на посту, поклонились ему, их тоже сменили.

– Соберите остальных и возвращайтесь к себе, отдохните. Вас разбудят на рассвете, – распорядился Самиёри.

– Да, господин.

Оба самурая двинулись вверх по лестнице, радуясь, что дежурство закончилось. Самиёри отправился вниз по следующему коридору, меняя часовых. Наконец он остановился перед дверью и постучал. С ним было двое часовых.

– Ябу-сан?

– Да? – раздался сонный голос.

– Извините, смена караула!

– Ах, спасибо, прошу вас, входите!