Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

– Да. Вы и испанцы перекрыли южные пути, поэтому мы пройдем там. Или голландцы. А что?

– Ты был капитаном на судах, плавающих у берегов Берберии? А?

– Да. А что?

– И знаешь Триполи?

– Многие капитаны там побывали. Ну и что?

– Сдается мне, я тебя уже где-то видел. Да, это было в Триполи. Мне тебя показывали. Известный английский капитан. Ходил с Кесом Верманом в полярные моря, был капитаном у Дрейка, да? Во времена Непобедимой армады? Сколько тебе тогда было лет?

– Двадцать четыре. Что ты делал в Триполи?

– Служил тогда штурманом на английском капере. Мой корабль был захвачен в Вест-Индии этим пиратом, Морроу, Генри Морроу – его имя. Он сжег нашу посудину до ватерлинии. Морроу предложил мне плавать с ним штурманом – от его собственного толку было мало, так он говорил, – ты знаешь, как это бывает. Он хотел двинуться от Эспаньолы, где захватил нас, на юг, вдоль Мейна, потом назад, через Атлантику, чтобы перехватить испанский золотой галион около Канарских островов. Затем, если мы его пропустим, взять курс на Триполи и там поискать другую добычу, а после уж плыть на север в Англию. Он пообещал освободить моих товарищей, дать им еду и лодку, если я присоединюсь к нему. Я сказал: «Конечно, почему бы и нет? При условии, что мы не будем нападать на португальские суда и вы высадите меня на берег у Лиссабона и не украдете мои руттеры». Мы долго с ним препирались – ты знаешь, как это бывает. Потом я поклялся Мадонной – мы оба поклялись на кресте, и вот что вышло. Удача сопутствовала нам, мы захватили несколько испанских «купцов». Когда мы оказались возле Лиссабона, он попросил меня остаться – показал письмо королевы Бесс, где она обещает заплатить целое состояние любому португальскому штурману, который примет ее подданство и возьмется обучать других своему искусству в Тринити-Хаус, она сулила также пять тысяч гиней за руттер, описывающий путь через Магелланов пролив или мимо мыса Доброй Надежды. – У него была широкая улыбка, обнажавшая крепкие белые зубы, черные усы и смоляная, аккуратно подстриженная борода. – У меня не было руттеров. По крайней мере, я ему так сказал. Морроу сдержал слово, как это водится у пиратов. Он высадил меня на берег вместе с моими руттерами – конечно, он их скопировал, хотя сам не умел ни читать, ни писать, – и даже выделил долю из добычи. Ты когда-нибудь плавал с ним, англичанин?

– Нет. Королева несколько лет назад посвятила его в рыцари. Я никогда не служил ни на одном из его кораблей. Я рад, что он был честен с тобой.

Они приблизились к «Эразму». Самурай насмешливо смотрел на них сверху.

– Это был второй раз, когда я служил у еретиков. Первый раз оказался не так удачен.

– Да?

Родригес положил весла в лодку, и она вплотную подошла к борту. Он повис на причальном канате.

– Поднимайся на борт, а разговаривать предоставь мне.

Блэкторн начал карабкаться наверх, пока другой капитан привязывал лодку. Родригес первым оказался на палубе. Он поклонился с изяществом придворного:

– Коннити ва всем землеедам-сама!

На палубе было четыре самурая. Блэкторн узнал одного из них, сторожившего погреб. Японцы невозмутимо поклонились Родригесу. Блэкторн последовал примеру португальца, чувствуя себя неуютно.

Родригес направился прямо к трапу, ведущему на другую палубу. Печати оставались на своих местах. Один из самураев остановил его:

– Киндзиру, гомэн насай. (Запрещено, извините.)

– Киндзиру, да? – сказал Родригес, судя по виду нисколько не напуганный. – Я Родригу-сан, капитан Тода Хиромацу-сама. Эта печать, – сказал он, показывая на красный оттиск со странной надписью, – Тода Хиромацу-сама, да?

– Нет, – ответил самурай, покачав головой, – Касиги Ябу-сама!