Тень и кость - Ли Бардуго (2018)

Я взяла его лицо в свои холодные ладони и повернула к себе.

– Да.

– Я не могу, Алина. Не могу!

– В ту ночь в Малом дворце ты сказал, что Дарклинг завладел мной.

Он слегка скривился.

– Я был зол. Это было не всерьез…

– Если он достанет рога, я действительно окажусь в его власти. Целиком и полностью. Он превратит меня в монстра. Прошу, Мал! Мне нужно знать, что ты не дашь этому случиться.

– Как ты можешь просить меня об этом?

– А кого еще?!

Его лицо было полно отчаяния, злости и чего-то еще, что я не смогла разобрать. Наконец он кивнул.

– Пообещай мне, Мал, – его губы поджались в тонкую линию, челюсть напряглась. Я не хотела причинять ему боль, но должна была удостовериться. – Поклянись.

– Клянусь, – ответил он хрипло.

Я глубоко вдохнула, чувствуя облегчение. Затем наклонилась, прижавшись к нему лбом, и закрыла глаза.

– Спасибо.

Мы долго так сидели, но потом Мал отклонился. Открыв глаза, я обнаружила, что он смотрит на меня. Его лицо было в паре сантиметров от моего, достаточно близко, чтобы я почувствовала тепло его дыхания. Я убрала руки с его щетинистых щек, внезапно смутившись нашей близости. Он смотрел на меня еще несколько секунд, а затем резко встал и ушел в темноту.

Я долго не могла заснуть. Мне было холодно, и я чувствовала себя такой несчастной, вглядываясь в ночь. Знала, что он где-то там, бесшумно ходит по свежей траве, неся на себе груз ответственности, которую я на него возложила. Мне было жаль, но я радовалась, что с этим покончено. Я ждала его возращения, но, в конце концов, заснула под звездами в одиночестве.

* * *

Следующие пару дней мы провели неподалеку от Черности, исследуя местность на признаки стада Морозова и пытаясь не приближаться слишком близко к заставе. С каждым днем настроение Мала ухудшалось. Он ворочался во сне и практически не ел. Иногда я просыпалась от того, что он крутился и бормотал: «Где ты? Где ты?»

Парень видел следы других людей: надломанные ветки, раскиданные камешки, – то, что было невидимо моему глазу, пока он не указывал, куда смотреть, – но ни намека на оленя.

Однажды утром он разбудил меня перед рассветом.

– Вставай. Они близко, я чувствую! – он сдернул с меня покрывало и стал пихать его в рюкзак.

– Эй! – жалобно воскликнула я, едва протерев глаза и тщетно пытаясь вернуть накидку обратно. – А как же завтрак?

Он кинул мне сухари.

– Съешь по дороге. Сегодня я хочу пойти по западному маршруту. У меня предчувствие.

– Но вчера ты хотел пойти на восток.

– Это было вчера, – Мал надел рюкзак и направился в сторону высокой травы. – Шевелись. Нужно найти оленя, чтобы не пришлось рубить тебе голову.

– Я не просила рубить мне голову, – проворчала я, протирая глаза и плетясь вслед за ним.

– Может, пронзить тебя мечом? Расстрелять?

– Я подумывала о чем-то менее кровавом, например, о сладенькой отраве.

– Ты сказала, что я должен тебя убить. Детали не прилагались.

Я показала язык ему в спину, но была рада видеть его таким воодушевленным. Наверное, это хороший знак, раз он может шутить на подобную тему. По крайней мере, я надеялась, что это шутки.

Западная тропа вела нас через рощи карликовых лиственниц и луга с дурманом и красным лишайником. Мал шел очень решительно и легко. Воздух казался влажным и прохладным, и я пару раз ловила парня на том, что он нервно поднимает взгляд в пасмурное небо, но все равно продолжает идти дальше. После полудня мы добрались до небольшого холма, плавно спускающегося к широкому плато, покрытому редкой травой. Мал зашагал по склону, направляясь то в западную сторону, то в восточную. Он поднимался и спускался, а затем снова поднимался и спускался, отчего я чуть не взвыла. Наконец он подвел нас к подветренной стороне большого скопления валунов, снял рюкзак и сказал:

– Привал.