Золото мертвых - Андрей Васильев (2021)

Они ушли, а Вагнер вошел в палату, где его уже поджидал я.

Глава десятая

– Петр Францевич, кому пришла в голову идея позвать сюда мою маму? – поинтересовался у него я, спрыгивая с кровати и быстренько блокируя своим телом вход таким образом, чтобы мой собеседник палату не покинул. – И не надо звать медсестер, чтобы те померяли мне давление. С ним все в порядке.

– Карл Августович сказал, что это надо непременно сделать, – ответил мне Вагнер, а после пальцем оттянул мне веко, что-то пытаясь под ним увидеть. – Голова не кружится?

– Кружится, – не стал скрывать я. – И болит! Как голос мамы услышал, так сразу это все и началось! Откуда вы только телефон ее взяли? Хотя о чем я, в моей же трубке, конечно.

– Валера, мы приличное учреждение, – как мне показалось, обиделся на данные слова врач. – Никто в ваш девайс и не подумал бы залезать, вы что? Это вторжение в частную жизнь, подсудное дело. Просто у нас тут никогда ничего никуда не пропадает, все хранится в регистратуре или архиве, в том числе и телефон вашей матушки. Она тут лечилась, вас лечить привозила, само собой, все данные были внесены в карту. Ну а номера люди за тридцать меняют крайне редко. Господин Шлюндт предложил сообщить ей о том, что вы потеряли сознание, я счел это рациональным. Вы юноша из хорошей семьи, наш пациент, разве я мог поступить иначе?

– Можно было мне под нос нашатырь сунуть, – отозвался я. – Пара вдохов – и мы снова вместе, все трое. Даже четверо, если считать того господина, который не в себе.

– Пробовали, – заверил меня врач. – Нулевой эффект. А если вспомнить, как вас корежило… Хотя нет, даже вспоминать не желаю, я чуть не поседел, подумал, что мы тогда эпилепсию у вас просмотрели. Я уже успел вашу карту поднять, результаты диспансеризаций просмотреть и педиатру по этому поводу выговор сделать. Как результат – вы без чувств, приходить в себя не желаете, а время идет. Само собой…

– Все, можно не продолжать, – остановил я Вагнера. – Извините, Петр Францевич, вы действовали абсолютно верно. Я и сам на вашем месте так поступил бы. Просто у меня с родителями не очень простые отношения…

– Молодость, – покивал он. – Пора бунтарства и нонконформизма. Сам был таким, понимаю.

– Вот потому мне бы отсюда удалиться, причем так, чтобы с мамой не столкнуться, – довел я мысль до конца. – Не хочу я ее расстраивать, а порадовать нечем. Она просто желает, чтобы все было как раньше, а принять то, что так уже не будет никогда, не хочет.

– Мне это все не сильно нравится, – признался врач. – Во-первых, маму надо любить и уважать, это самый важный человек в мире. Во-вторых…

– Одежда моя где? – остановил я его, поняв, что это надолго.

– На стуле, – показал он в угол палаты. – У нас с этим строго, прием вещей кастеляншей только по описи и с подписью владельца. А вы, Валерий Анатольевич, были без сознания. Так вот, – во-вторых…

Дальше я его слушать не стал, поскольку в самом деле увидел на стуле свои джинсы с футболкой. И телефон тут же обнаружился, вместе с ключами и деньгами. Причем на экране, когда я проверил работоспособность аппарата, высветилось приличное число пропущенных вызовов.

Черт, точно! Мне же Ласло должен звонить по поводу завтрашней поездки! Некрасиво получилось, прямо скажем, он ведь мог подумать, что я «заднего» включил. Я бы так и подумал, что греха таить?

Но хорошо, что я звук убрал, когда в клинику входил. Что если бы Карл Августович, под предлогом того, что «это может быть важный для мальчика звонок», с тем же мадьяром пообщался? Кто знает, что из этого получилось бы? Полагаю, ничего хорошего.

Ладно, сейчас выйду из клиники – наберу.