Из западни - Александр Чернов (2021)

– У вас с собой пулеметы?! Сколько? И до какого пункта мы прогуляемся, простите?

– До опорного, это как кость в скелете обороны. А по пулеметам – на каждый корабль первого ранга по паре приходится, в смысле – приходилось. Кораблей таких во Владивостоке сейчас семь, а толку от пулеметов на них в морском бою – ноль. Плюс со складов. Плюс армейцев в городе подразоружили, – разъяснил Балк, – да с Питера успели почти две дюжины прислать. Итого мы в Артур везли сорок три пулемета Максима, причем на облегченных станках, что наши умельцы во Владивостоке придумали, сейчас увидите – занятная штука. Правда, при прорыве пять повреждены, точнее, четыре просто заклинило, сейчас ремонтируются. А один и правда того, восстановлению не подлежит, сбит с бронеплатформы шрапнелью. Патронов к ним – вагон почти. Но все одно, нам бы еще народу поболе, и с артиллерийской поддержкой БеПо – нас так просто не сковырнуть.

– Богато, однако, флот живет. У нас только восемь «максимов» было. В ходе боя три были разбиты, а два испортились. Потому, наверное, японцы нас за день и сбили с позиций… Только хватит ли сейчас здесь одних пулеметов? Как вы рассчитываете в чистом поле остановить две или три дивизии японцев, которых поддерживают под три сотни орудий? У нас кроме полнокровного полка было почти шестьдесят стволов артиллерии и прекрасно оборудованная инженерами позиция с возвышенностью в центре. Держались восемь часов, пока нас по флангам не обошли. Хорошо хоть, артиллеристы большую часть своих пушек подорвать перед отходом смогли. Вывозить их нам было не на чем. Только полевая батарея с уцелевшими двумя орудиями и выскочила…

– Было всего двести орудий с прислугой у японцев, Владимир Евгеньевич, и правда было… Но мы при прорыве немного пошалили, – плотоядно усмехнулся одной стороной рта Балк, и повидавшему кое-что на своем веку штабс-капитану почему-то от этой усмешки стало немного не по себе. – Два десятка полевых орудий стояли в виду насыпи, и за их уничтожение я вам ручаюсь. 120 миллиметров на суше – вещь очень серьезная. Особенно если с немецким фугасным снарядом. Да и пулеметный огонь, он, знаете ли, на дистанции прямого выстрела как метлой сметает. Что мы там наворотили огнем артиллерии по пушкам на сопках и за ними – одному Богу известно, времени посылать казаков на проверку не было. Судя же по тому куцему обстрелу, которому подвергались мои БеПо, боеприпасов у японцев тоже почти не осталось. Все, что имели под руками, на вас отгрузили…

И тут, как будто оспаривая слова лейтенанта, после противного свиста в километре от бронепоезда разорвался снаряд. Вскоре в ответ глухо рыкнули обе гаубицы «Муромца».

– Это с залива. Канонерки. Вслепую пока. Так скоро корректировку не организуешь. Но все равно – надо поспешать, Владимир Евгеньевич. Пойдемте, а по пути покажу вам наших стальных богатырей…

* * *

Первая попытка японцев организовать от циньчжоуской позиции продвижение к Артуру провалилась полностью. И с большими потерями. Подпустив колонны передового японского полка на полверсты, с расположенных в стороне от дороги высот из замаскированных огневых точек разом ударили несколько пулеметов. Попытка развернуть фронт и атаковать пулеметную позицию рассыпным строем была пресечена огнем во фланг цепи второй группы пулеметов, стоящих в окопах на обочине дороги. Причем они любезно молчали, пока японские цепи не подставились под фланговый огонь. Попав в огневой мешок, японцы в беспорядке отступили, получив в спину три десятка шрапнелей от двух замаскированных трехдюймовок батареи подполковника Саблукова и орудий споро подбежавшего на шумок «Добрыни». «Илья» и «Алеша» в это время были в Талиенване: первый отгонял своими 120-миллиметровками японские миноносцы от входа в залив, а второй чинился.