Боги войны - Виктор Мишин (2021)

Написал маме письмо. Рассказал о многом, в том числе написал о награждении. Пусть порадуется, хороший она человек, добрый. Пожелал всем здоровья и просил писать мне. Письмецо вышло коротеньким, но для родных, думаю, и это хорошо будет, все ж я не с курорта пишу. А еще через неделю пришлось вновь писать. Просто к нам в полк заявились журналисты из армейской газеты, мы с ребятами уговорили их фотографа нас отснять. Те хоть и жаловались, что пленки мало, но все же сделали общее фото всей батареи. Хоть там и мелко будет, народу-то много, но родителям понравится. Фотки нам прислали быстро, фотограф отпечатал их прямо в Калинине, благо город был почти цел, жизнь в нем не останавливалась. Вот и пришлось писать еще коротенькое письмо и прикладывать эту общую фотку, где у каждого бойца лицо не больше ногтя. А меня вообще-то хорошо видно, хрен ли там, самый высокий я тут, выделяюсь на фотокарточке, искать не нужно.

* * *

В феврале войска подошли к Ржеву. И вот тут началось уже серьезное бодание с врагом. Немцы, гады, устроились так хорошо, что мы застряли. Не потому, что сил не было или боеприпасов. Нет. В городе много местных жителей оставалось, не все убежали, да и фрицы не отпускали. Вот мы и долбили их в час по чайной ложке. Стреляли только по стопроцентно разведанным местам. Хотя все равно, я думаю, люди страдали. Ведь такая мощная штука, как гаубичный снаряд, это вам не пуля.

Нас расположили всего в двух километрах от города, это чтобы могли стрелять в глубину тылов противника. Что и делали регулярно. К немцам постоянно шла помощь, ее нужно было сокращать еще на подходах. Разведка у нас вообще молодцы, заходят так глубоко в тыл противника, что данные у нас отличные. Вот только и гибнет их очень много. Они и связисты – самые большие потери в полку. А их так просто не восстановить, это не в пехоту бойца взять. Тут научить нужно, да и чутье должно быть природное, иначе долго разведчик не протянет. Один у нас, вон, с самого начала с нами, только ранили один раз легко, а так из строя не выбывал, остальные меняются постоянно. А задачки им ставят… оторви и выброси. Как хочешь, а «языка» штаб требует регулярно, да еще не абы какого, а из нужного рода войск и места службы, тяжел их труд, очень тяжел.

Жизнь хоть и на фронте, но текла размеренно. Как бы странно это ни звучало. Получили данные, отстрелялись. Закончились боеприпасы, ждем, меняем позиции. Холод вроде немного отступил, скоро весна, конец февраля уже довольно хороший, в отличие от конца декабря. На днях меня пометило чуток. Немцы в ответ на наш огонь прислали бомберы. Четыре «штуки» кружили недолго, мы хоть и с пулеметным, но все же с прикрытием, стояли. Но все же отбомбиться они смогли. Одна из бомб упала метрах в пятидесяти от орудия, осколки уже на излете были, даже щит не пробили, но я, блин, как раз в сторону отбегал, зацепило чуток в ногу. Осколок очень маленький, да еще и вошел-то всего на сантиметр. Военврач, женщина лет сорока, хотела меня в санбате оставить, но, пообещав приходить каждый день на перевязку, уговорил отпустить. Командир был рад, что я не выбыл, долго хлопал по плечу.