Жестокий принц - Холли Блэк (2018)

— Не хочу, чтобы меня контролировали. — Мой голос звучит чуть громче шепота. Неужели это говорю я? Говорю вслух ему, принцу Дайну. Даже не верится. — Я имею в виду, контролировали магически. Дайте мне это, а с остальным я справлюсь.

Он кивает.

— Итак, ты согласна.

Мне страшно. Слишком многое зависит от этого выбора. Все мое будущее.

Мне так нужна власть. Мне так нужна сила. И вот она, возможность получить и то и другое. Ужасный и в то же время унизительный шанс. Но и интригующий тоже. Получится ли из меня хороший рыцарь? Предугадать невозможно. Может

быть, со временем я возненавижу себя за то, что решилась на столь опрометчивый шаг. Может быть, став рыцарем, обреку себя на унылую работу — вечно носить доспехи и ходить в скучные походы. Может быть, мне придется сражаться с людьми, которые мне нравятся.

Я киваю, убеждая себя, что стану хорошей шпионкой.

Принц Дайн поднимается и, протянув руку, касается моего плеча. Я ощущаю легкий удар, как от разряда статического электричества.

— Джуд Дуарте, дочь праха, с этого дня и отныне никакая магия не затуманит твои мысли. Никакие чары не смогут повелевать твоим телом помимо твоей воли. За исключением воли творца этого заговора. Теперь никто не сможет контролировать тебя, — говорит он и, выдержав паузу, добавляет: — Кроме меня.

Уфф. Даже дух захватывает. Разумеется, как и в каждой сделке с фейри, тут есть подвох. Я даже злиться не могу — сама должна была догадаться. И тем не менее, разве получить такого рода защиту не замечательно? Принц Дайн — один-единственный фейри, который увидел во мне что-то, чего не пожелал увидеть Мадок, что-то, признания чего я так жаждала.

Я опускаюсь на колено на старинном коврике в кабинете Мадока и приношу клятву верности принцу Дайну.

ГЛАВА 11

Весь вечер, сидя за обедом, я чувствую себя хранительницей тайны. Впервые за все время я обладаю собственной, принадлежащей лишь мне властью, силой, отнять которую не может даже Мадок. От одной лишь этой мысли — я шпионка! Шпионка принца Дайна! — меня охватывает волнительная дрожь. Мы едим крохотных птичек, нашпигованных ячменем и черемшой, хрустящих, истекающих жиром и медом. Ориана изящно разбирает своих. Оук жует кожицу. Мадок ест все подряд: мясо, косточки, кожицу. Я ковыряюсь в тушеном пастернаке. Тарин тоже за столом, а вот Виви не вернулась. Подозреваю, что охота с Рией была только предлогом и после короткой поездки по лесу она снова улетела в мир смертных. Интересно, ужинает ли она с семьей Хизер?

— Ты хорошо показала себя на турнире, — говорит Мадок, похрустывая косточками.

Я не напоминаю, что он ушел, не досмотрев состязание до конца. Не знаю, что именно он успел увидеть, но сомневаюсь, что многое.

— Понимать ли это так, что ты изменил свое мнение?

Наверно, он слышит что-то в моем голосе, потому что перестает жевать и смотрит на меня, прищурившись.

— Насчет рыцарства? Нет. Твое будущее мы обсудим, когда новый король займет свое место.

Мои губы трогает слабая улыбка.

— Как хочешь.

В конце стола Тарин, наблюдая за Орианой, пытается копировать ее манипуляции с птичкой. В мою сторону она не смотрит, даже когда просит передать кувшин с водой.

Вот только помешать мне пойти за ней наверх после обеда она не может. Догоняю ее на лестнице.

— Послушай, я пыталась сделать так, как ты хочешь, но не смогла, и я не хочу, чтобы ты ненавидела меня. Это моя жизнь.

Тарин оборачивается.

— Чтобы вот так ее бездарно тратить?

— Да. — Мы уже на лестничной площадке. Рассказать ей о принце Дайне я не могу, да если б и могла, не уверена, что это бы помогло. И вряд ли ей такое бы понравилось. — Жизнь — наша единственная реальная вещь. Наша единственная монета. На нее мы можем купить что хотим.

Сестра закатывает глаза, и в голосе ее слышатся язвительные нотки:

— Ах как мило! Ты это сама придумала?