Жестокий принц - Холли Блэк (2018)

— Куда ты ведешь меня?

— В мое поместье, — говорит он с ухмылкой, довольный тем, что его замысел раскрыт. — Здесь недалеко. Надеюсь, тебе понравится лабиринт из живой изгороди.

В других здешних поместьях, за исключением Холлоу-Холла, я еще не бывала. В мире людей мы, дети, всегда играли во дворах наших соседей — качались на качелях, купались, прыгали, — но здесь правила совсем другие. Большинство детей при Королевском дворе — королевские особы, присланные из дворов поменьше для более близкого знакомства с принцами и принцессами, и на что-то еще им просто не хватает времени.

Конечно, в мире смертных есть такая вещь, как задний двор.

Здесь — лес и море, скалы и лабиринты, а цветы бывают красными только тогда, когда напиваются свежей кровью. Возможность заблудиться в лабиринте из живой изгороди не представляется мне привлекательной, но я улыбаюсь, как будто ничто другое не порадовало бы меня больше. Не хочется его огорчать.

— Вечером будут посиделки, — продолжает Локк. — Тебе надо остаться. Обещаю — развлечешься.

В животе вяжется узел. Вечеринок без друзей не бывает.

— Не самая лучшая мысль, — уклончиво говорю я, чтобы не отказывать напрямую.

— Твоему отцу не нравится, когда ты задерживаешься? — В голосе Локка слышны просительные нотки.

Понимаю, что он пытается заставить меня вести себя по-детски безрассудно и при этом прекрасно знает, почему я не могу остаться, но хотя я сознаю это, прием все равно срабатывает.

Поместье Локка поскромнее владений Мадока и выглядит менее укрепленным. Между деревьями поднимаются высокие шпили, скрытые дранкой из мшистой коры. По стенам ползут плющ и жимолость.

— Вот это да. — Я проезжала неподалеку и видела издалека эти шпили, но кому принадлежит это все, не знала. — Красиво.

Он усмехается.

— Пройдем в дом.

Фасад украшают массивные двойные двери, но Локк ведет меня к маленькой боковой двери, через которую мы попадаем в кухню. На столе — свежий хлеб, яблоки, смородина и мягкий сыр, но слуг, которые приготовили это, не видно.

Невольно вспоминаю девушку, чистившую камин в Холлоу-Холле. Знают ли родители, где их дочь? И какую сделку она заключила? А ведь я легко могла оказаться на ее месте.

Гоню прочь тягостные мысли.

— Это ваш семейный дом?

— У меня нет семьи. Мой отец не вписывался в рамки Двора. Лесная чаща нравилась ему больше, чем интриги моей матери. Он ушел от нее, а она умерла. Так что остался только я.

— Ужасно. И так одиноко.

Локк отмахивается.

— Мне знакома история твоих родителей. Вот уж трагедия, достойная баллады.

— Это было давно. — Меньше всего мне хочется говорить о Мадоке и смерти отца и матери.

— А что сталось с твоей матерью?

— Она связалась с Верховным Королем. Родила ребенка — от него, полагаю, — но кто-то очень не хотел, чтобы он родился. Они воспользовались ядовитым грибом.

Начавшийся на легкой ноте, рассказ заканчивается на трагической.

Румяный гриб? О нем упоминалось в письме королевы Орлаг, которое я нашла в доме Балекина. Пытаюсь убедить себя, что в записке речь не могла идти об отравлении матери Локка, что у Балекина нет мотива, ведь Король уже назвал Дайна своим преемником. Но как ни стараюсь, не могу не думать, что такая возможность есть и что мать Никасии приложила руку к смерти матери Локка.

Зря спросила — не подумала, и получилось нехорошо.

— Мы — дети трагедии. — Он качает головой, потом улыбается. — Не такое начало я планировал. Хотел угостить тебя вином, хлебом и сыром. Хотел сказать, какие чудесные у тебя волосы... словно вьющийся дымок, а глаза — точь-в-точь цвета лесного ореха. Думал, что сочиню для тебя оду, но я не слишком хорош в поэзии.

Я смеюсь, а он хватается за сердце, будто сраженный моей жестокостью.

— Прежде чем познакомить с лабиринтом, позволь показать кое-что еще.

— И что же? — Мне уже любопытно.

Локк берет меня за руку.