Мы вернемся! - Андрей Булычев (2021)

Попрощался Алексей и с Григорием Троекуровым. Капитан проходил лечение в своём шатре походного лагеря. Рана оказалась неопасной, кости и сухожилия повреждены не были, но всё осложняла большая потеря крови. Земляк лежал на походной кровати без сил.

— А я ведь перед направлением сюда, в Дунайскую армию из Польши, на недельку в поместье закатывал, — рассказывал он тихим голосом Лёшке. — Повидал там родителей и сестрицу. Не о тебе ли это она беспокоилась, когда спрашивала, не опасно ли это в егерях служить, а, Алексей? Да и маменька мне говорила, что какой-то ухажер местный у Машки появился, и она теперь его с войны ждёт.

Егоров покраснел и, пожав молча плечами, уставился в пол.

— Ну, вот так я и думал, — тихо засмеялся Григорий. — Бог даст — мы ещё и сродственниками станем!

— Да куда нам, — вздохнул Алексей. — Вы-то князья, а мы из служивого мелкопоместного дворянства.

— Да ладно тебе чушь городить-то, — усмехнулся капитан. — Князья-то мы не по главной императорской ветке, а с дальних Рюриковичей, от пращура Троекура. Понятно, что сословность — это дело серьёзное, но сам же вот видел, какие у нас в семье там порядки либеральные. Не журись, Лёха, с войны вернёмся, если любовь не угаснет, замолвлю своё слово перед батюшкой, а особенно перед матушкой. Говори, любишь Машку?

— Григорий, ну хватит уже, а?! — вспыхнул Алексей, сам уже не понимая свои чувства.

— Любишь! — улыбнулся капитан. — Да и жоних-то ты вон ведь какой весь справный, девятнадцать годков всего, а уже вон поручик, да и отзывы о себе отменные имеешь. Я узнавал, не просто так сейчас говорю. А мне вот двадцать пять, а я в капитанах и в первом же бою с турками чуть было жизни не лишился. Ладно хоть ты рядом оказался. Эх, Лёшка! Войне всё равно скоро конец. Не в этом году, так в следующем, всё равно мы турку добьём, а после такой виктории, помяни моё слово, императрица щедрой рукой чины и награды офицерам раздаст. Быть мне в первом своём штаб-офицерском чине секунд-майора, а тебе — капитан-поручиком!

— До победы ещё дожить нужно, Григорий, — не по-юношески жёстко выговорил Лёшка. И глядя на его лицо, Григорий сменил тему.

* * *

— Передовой дозор! Дистанция от роты — двести шагов! Боковые идут в ста шагах! Заслон — в ста пятидесяти! Общая команда для всех — скорым шагом марш!

Егеря пошли на восток. Там в двух днях пути ниже по течению Дуная, за Силистрией, возле местечка Гуробалы, скапливались русские войска, для того чтобы начать переправу на правый турецкий берег. Пятнадцатого мая, вечером, рота прибыла к лагерю русских войск, и Алексей предстал перед бароном фон Оффенбергом.

— …Ваше высокоблагородие, вам пакет от генерал-майора! — после традиционного доклада полковнику протянул он ему послание от Суворова.

— Про ваш поиск я уже знаю, — кивнул тот, взламывая сургуч. — В рапорте на имя командующему Александр Васильевич ходатайствует о вашем производстве и о производстве ваших офицеров в следующий чин, ссылаясь на высокую доблесть и на грамотные действия ваши при взятии крепости Туртукай, — и он с иронией взглянул на Егорова. — Взятии той крепости, Егоров, которую генералу и в помине брать не приказывали. Ему командующий военным судом теперь за его самоуправство грозит, а он, видишь ли, чины для отличившихся выспрашивает. Узнаю Суворова, в этом он весь! Мы пока это представление придержим у себя до лучших времён, правда ведь, Алексей? Поверь мне, не стоит дразнить высокое начальство! Ты ведь уже слышал хорошую поговорку у наших малороссов: когда паны дерутся, у холопов чубы трещат?

— Так точно, Ваше высокоблагородие, успеется ещё с чинами. У меня начальство заботливое, чай, никогда своих подчинённых не забудет и без милости не оставит? — и поручик с самым нахальным видом уставился на полковника.