Мир для его сиятельства. Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

Число. Дата. Выдохнуть и откинуться на кресле. Бать, чего ж ты не предусмотрел у кресла откидной механизм-то? Из какого ты вообще времени? Из пятидесятых? Может тогда таких просто не было? А мне расслабон, откинуться, не повредил бы сейчас.

— Вашсиятельство… Рикардо, мальчик, пора. — Это Роза, стоящая над душой последние десять минут. Стоящая тихо, не мешая, но всё равно над душой. — Всё накрыто, ждём только тебя.

— Иди, скажи, я закончил. Сейчас спущусь.

Старая служанка вышла. Я же какое-то время сидел, ожидая, пока высохнет пергамент, после чего свернул его, сложил в тубус, тубус отправил в ящик стола. Из которого наоборот, для себя забрал недобинокль и пистоль. Первый лучше взять — других оптических систем тут всё равно нет. Есть подзорные трубы, но они ещё хуже. А пистоль… Пусть в седельной сумке полежит, он кушать не просит…

Хотя нет, это — война. Был бы «Кольт», «Беретта» какая-нибудь, или на худой конец «Макаров» или «Тульский Токарев»… Чтобы можно было просто взять и всадить пулю через вражий доспех, и сразу ещё в кого-нибудь. Как у Марка Твена в его первом в мире попаданческом романе про «янки при дворе короля Артура». А с мощностью этой пукалки, да со сложностью заряжания… А вот порох полыхнуть на спине у Дружка, учитывая мою пиромантическую нестабильность, на раз может! Пусть пистоль полежит, даст бог — ещё пригодится.

Таким образом, взяв только бинокль, отправился вниз. Ноги на самом деле были ватные, а внутри колотило что тот набатный колокол отдыхает… Ну да ничего, справлюсь. Русские не сдаются, а «Северсталь» — чемпион!».

* * *

«Северсталь»-чемпион… Наверное больше никогда не удастся посмотреть хоккей. Разве самому его изобрести. Но вот засада — климат тут для хоккея больно мягкий. Пуэбло у нас был бы явно южнее Краснодара, Альмерия — где-то как Воронеж, а самые наисеверные севера королевства, в предгорьях Северных Гор — это максимум Тверь или Новгород. Километраж может быть иной, может быть как южнее, так и севернее фактических климатических аналогов, но не забываем, что тут как в Норвегии, от Ледовитого Океана нас отделяют высокие горы, и всё, что внутри них (а внутри них всё королевство) априори обогревается ветрами с юга и защищаются от ветров с севера. Не Испания, но места не слишком суровые, с какого конца ни посмотри. Если хоккей «изобретать», то только в предгорьях, и массовым он никогда не станет.

…А футбол пока не потяну — нет каучука и резины, чтобы надуть мячик. А мяч из кожи… Может зарядить мастеров, пусть попробуют что-то придумать?

Ладно, лирика всё это. Лирика, которой я сам себя отвлекал, прогоняя невесёлые мысли. Ибо тело бил мандраж, а мне кровь из носа нельзя было его показать.

Внизу башни поджидали:

— Рома!..

Астрид бросилась и утонула в объятьях. Я впился в её губы. Она привычно закрыла глаза, чтобы не видеть моего лица.

— Рыжик…

— Не называй меня так, — попросила она, не открывая глаз.

— А я тебя сейчас так как Рома называю.

Задумчивая пауза, и, всё также не разлепляя глаз:

— Хорошо. Называй. Сегодня можешь ВСЁ…

Снова долгий страстный поцелуй. Снаружи послышались голоса, я было дёрнулся, но она прошептала:

— Твои отроки никого не пустят, я договорилась. Мне надо было попрощаться с по нормальному, наедине.

— Понимаю.

Снова нашёл её тёплые податливые губы. Сеньора Кастильяна тяжело задышала… И я понял, что хватит. И далее просто обнимал её, а она — меня. Иначе сорвёмся, а мне пора ехать, войско ждёт.

— Я буду ждать вас. Молиться за вас, — разлепила-таки она веки. — За здравие, не упокой.

— Нас? — потянул я, смахивая ей со лба рыжую непокорную пядь.

— Вас с Рикардо. Вы разные. И вы вместе. И раз он в тебе… Я буду молиться за тебя, Рома, и заодно молиться за него. Пожалуйста, вернись. ВерниТЕСЬ. Мы будем ждать.

— Мы? — снова не понял я.