Мир для его сиятельства. Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

Едем. Сеньоры не торопились, пристроили войско за мной. Воины Мериды с ястребами/соколами разъехались. По моей указке, доспехи никто не надевал, впрочем, бОльшая часть бойцов и без приказов-указов была облачена в кольчуги, которая серьёзной бронёй не считалась. Правда без шлемов, и оружие никто не доставал, так что выглядели мы всё же расслаблено, не как люди, идущие в бой. Кольчуги, насколько я знаю историю своего мира, а Ричи — своего, были хорошей бронькой долго, но только пока не появились добротные арбалеты. У нас это произошло веке в десятом-одиннадцатом, тут сказать затруднюсь. Всё, что было до этого, называется условным «ранним» средневековьем, а реконструкторы тех лет — ранневики. «Норманнский» шлем королевских гвардейцев — тоже оттуда, как и шлемы витязей-богатырей Древней Руси на балладных картинках. После же начала активно внедряться более массивная броня, от всяческих досок с бахтерцами, до бригантин и чешуи, причём с веками совершенствовалась. Но всё снова упёрлось в то, что арбалет не может быть бесконечно большим и бесконечно мощным. И к моменту массового появления пороховых ружей наметился некий баланс массивности и мобильности доспеха — массивность стала огромной, но не запредельной. Смысла в более тяжёлой просто не было — у нас появился такой род войск, как пикинёры, а для пики пофиг, какая на тебе броня, один хрен одеть в железо и себя и лошадку не получится, зато при этом на поле боя важна маневренность. Про арбалеты тоже сказал — человек, таскающий в бою эти дуры на себе, имеет вполне физические биологически обусловленные ограничения. Нафига ещё более утяжеляться? Но потом пути нашего мира разошлись с путём мира Ричи: мушкетные пули пробивали казавшиеся прежде неуязвимые доспехи как картон, и в итоге мы пришли к тяжеленным неподъёмным кирасам, от которых отскакивают даже эти свинцовые шарики. Металлургия нашего мира начала развиваться настолько быстро, что мы научились делать их, хотя ранее не получалось. Но вооружить тысячу мушкетёров стало сильно дешевле, чем десяток таких рыцарей, и математика больших батальонов порезала на металлолом какие бы то ни было доспехи в принципе, хотя они трепыхались ещё пару столетий.

Здесь же те благословенные (для кого-то) времена среднего средневековья замерли и законсервировались, закуклившись в себе. Тут всё даже хуже, чем у нас, ибо доспехи тяжелее наших «средних средневековых». А фигли, пики тут есть, придуманы, но вот массы СВОБОДНЫХ крестьян для создания из них баталий, шилтронов или терций — нет, а потому пехота на поле боя отсутствует как класс. Арбалеты без пик также угрожают не особо — на поле боя арбалетчиков не выведешь, а на стену конь лазать и тут пока не научился. А потому здесь победа в бою за тем, на ком прочнее консервная банка.

Так что кольчуги тут серьёзной бронёй не считаются. Средством защиты — да. Грозным — нет. Они всё ещё стоят денег, в них всё ещё одеваются те, кто не может себе позволить что-то нормальное, настоящее, но если мы будем въезжать в город в кольчугах, и без шлемов, заподозрить нас в жажде агрессии не должны. Ибо совсем без всего для воина не комильфо, понты никто не отменял, и нас встречают такие же воины с такими же понтами.

— Его сиятельство граф Пуэбло! — выкрикнул за меня глашатай, коим на время стал Сигизмунд. Штандарт, изображение белой башни на чёрном фоне, мой родовой герб, вёз гордящийся этим до усрачки Марко. Вот так, дал графу по роже — и карьерный взлёт. Ирония — капец!

— Сеньор граф, вам не кажется, что с вами… Многовато воинов? — задал вопрос седовласый воин, но не самого высокого ранга, выставленный говорить со мной первым. Самый высокий из встречающих воинов был помоложе и стоял рядом. Из досье Ансельмо и Вермунда знал, начальник местной стражи, то бишь ополчения, молодой дворянин, которого однако они оценивали как человека умного и опасного. Фотографий тут ещё долго не будет, но по описанию внешности похож.